Ничего. Ни звука из-за двери.
— Я держу ее и у…
Зазвонил мобильный телефон Мызвика. Ручка двери начала медленно поворачиваться. Я крепче прижал Сару, обхватив одной рукой ее шею, другую положил ей на плечо, наведя пистолет на дверь.
Створ распахнулся.
Мызвик стоял, держа пистолет в опущенной руке и поднеся телефон к уху. Глаза у него были светлыми, как кожа, а отрастающая бородка — совершенно черная — придавала ему странный, какой-то неземной вид. Лицо было черно-белым. Он не сводил с меня глаз. Телефон зазвонил снова.
Мызвик ответил.
Я слышал негромкое бормотание говорившего, но не разбирал слов. Мызвик слушал, глядя на меня. Игра была понятной: он стоял в дверном проеме, преграждая мне выход, и показывал, что не верит, будто я могу в него выстрелить. Сара, наверное, ощущала биение моего сердца. Возможно, я был не тем человеком. Тот человек всадил бы пулю Мызвику в голову, пока положение не вышло из-под контроля еще больше.
Мызвик кивнул и ответил говорившему:
— Да, он ее держит.
— Опусти телефон, — сказал я.
Он не повиновался. Из мобильного продолжали звучать указания.
— Вы уверены? — спросил Мызвик.
— Опусти телефон.
В моем голосе слышалась неподдельная злоба, и на его лице промелькнуло удивление. Словно он не ожидал такого даже от человека, настолько решительного, чтобы забраться в их гнездо.
Наконец голос смолк.
Мызвик захлопнул крышку телефона.
— Чего ты хочешь, Дэвид?
— Хочу узнать, что здесь, черт возьми, происходит.
— Зачем?
— Нет. Ты уже задавал вопросы. Теперь моя очередь.
— Очередь? Мы не будем чередоваться.
— Ошибаешься. Ты мне ответишь — и знаешь, почему? Потому что я убью ее, если откажешься отвечать. При выборе убить или быть убитым, поверь, я это сделаю.
Мызвик впервые взглянул на Сару и снова уставился на меня. Что-то произошло. Его выдали глаза. На миг в них промелькнула печаль.
Потом он выстрелил Саре в грудь.
Сара дернулась — ее кровь брызнула мне в лицо — и стала падать. Я машинально попытался вновь притянуть ее к себе, но она согнулась пополам. Перенос веса оказался слишком сильным и неожиданным. Я положил ее. А когда поднял взгляд, Мызвик высился надо мной, целясь в голову.
— Что ты делаешь, черт возьми?
— Вставай, — сказал он.
Я взглянул на Сару. Она лежала у моих ног, держась за грудь окровавленными пальцами. Глаза ее начинали тускнеть.
— Она умрет.
— Поднимайся, иначе последуешь за ней.
Я встал. Сара смотрела мне в глаза. Я стер с лица ее кровь.
— Стивен, она умрет здесь, — попытался я его урезонить. Обратился к нему по имени, взывая к его человечности.
Но у меня ничего не вышло.
— Значит, умрет, — спокойно ответил он.
Я посмотрел на девушку. Ее жизнь, длившаяся не более двадцати лет, вытекала из груди на половицы. Смешивалась с остальной кровью, пролитой в этой комнате.
36
Мы пошли по тропинке к большому зданию. Это был старый, синевато-серый фермерский дом с пристройкой сзади. Спереди виднелись веранда с полароидного снимка Алекса и деревянная, приколоченная изнутри вывеска с надписью «ЛАЗАРЬ». За домом до самого моря тянулся поросший вереском луг. По обе стороны простирались поля, напоминавшие квадраты на стеганом одеяле. Некоторые были вскопаны. Лопаты, кирки и вилы валялись на твердой земле.
Когда мы подошли, на ферме стояла тишина. Слышался только звон колокольчиков, слегка раскачивающихся на ветерке с моря, да скрежет металла о металл, когда поворачивался флюгер в виде ангела.
Я поднялся на веранду и заглянул в окно. Алекс на снимке стоял именно там. Замерший на миг. Обрамленный окном, проемом веранды, синевой неба и моря. Должно быть, снимок сделали, когда он только приехал на ферму. Еще до программы. До всего, что последовало.
Мызвик подтолкнул меня:
— Открой дверь и входи.
Я повиновался. Как и в «Вифании», она вела в кухню — маленькую, темную, с тремя окнами, завешенными листами черного пластика. Из нее выходили две двери. Одна была закрыта. Через другую я видел пустую гостиную со столом посередине и задвинутым под него единственным стулом. На стенах кухни висели картинки в застекленных рамках и полки с продуктами. Над плитой была газетная вырезка «ТЕЛО ДЕСЯТИЛЕТНЕГО МАЛЬЧИКА ОБНАРУЖЕНО В ТЕМЗЕ».
Точно такую я видел в квартире в Брикстоне.
Мызвик включил свет и закрыл дверь. Схватил меня за плечо, ткнул дулом в позвоночник и усадил на стул у кухонного стола. Я услышал, как за моей спиной открылся выдвижной ящик и затрещала разматывающаяся клейкая лента. Он обмотал ее вокруг моей груди и ног, привязывая к стулу. Покончив с этим, бросил рулон на стол и встал передо мной, глядя сверху вниз. Коснулся пальцем синяка на моей щеке. Когда я отвернулся, схватил меня за лицо и нагнулся.
— Ты умрешь, — прошептал Мызвик.
Я вырвался из его пальцев. Он несколько секунд выдерживал мой взгляд, потом достал мобильный. Открыл его и быстро набрал номер.
— Да, это я. Он здесь.
И нажал «отбой».
Потом посмотрел на меня:
— Ты явился не для того, чтобы вредить людям, так ведь, Дэвид? Пришел освобождать?
Я не ответил.
Мызвик покачал головой:
— Ты полагал, будто творишь добро. Эдакий крестовый поход. Но на самом деле лишь плевал против ветра.
— Ты знаешь, что это неправда.
— Вот как?
— Если бы я плевал против ветра, двое твоих друзей не повели бы меня в лес убивать.
Мызвик сощурился. Потом обогнул стол, и выражение его лица изменилось. Стало мягче. Я понял почему: теперь он мог говорить что угодно, поскольку я покину ферму в мешке для перевозки трупов.
— Мы с Алексом никогда по-настоящему не ладили. Многие из нас старались помочь ему, но для этого нужно идти на сближение. А он не хотел.
— Ну, и где же он?
Мызвик пожал плечами:
— Не здесь.
Он придвинул себе стул и сел.
— Его мать наверняка нарисовала тебе прекрасный портрет. Но Алекс — убийца. Он совершал ошибки. — Мызвик посмотрел на газетную вырезку, потом снова на меня. — Когда ему было некуда деваться, мы пришли на помощь. Как и всем остальным на этой ферме.
Я молча отвернулся от Мызвика.
Отвергая его.
— Что означает этот взгляд? — подался он ко мне.
— Вы ни о ком не заботитесь.
— Заботимся.
— Вкалывая им наркотики?
— Да.
— Выдергивая у них зубы?
Мызвик толкнул стол, и тот закачался взад-вперед на линолеуме.
— Не суди о том, чего не понимаешь! — заорал он. — Тебе не известна эта программа, кусок дерьма! Мы даем шанс этим людям!
Я не ответил.
Он вышел из-за стола, скрипя зубами, и потянулся к моим волосам. Я повернулся на стуле и поднырнул под его руку — но путы не давали мне двинуться дальше. Он схватил меня за горло и прижал к спинке стула, поэтому я смотрел на него снизу вверх. Он тяжело дышал, охваченный яростью. Но когда наши глаза встретились, он снова сощурился и все понял. Понял, что я раскусил его.
— Ты умен, Дэвид.
— Будь я умным, всадил бы тебе пулю в башку до того, как ты хладнокровно убил девушку.
— Сару? — Он покачал головой. — Ты убил ее, заявившись сюда.
— Не я нажал на спуск.
Мызвик не ответил и снова зашел за стол.
— Есть дело, которое важнее ее жизни.
— Она была одной из ваших.
— Она была твоим козырем. Ты использовал бы ее против нас, пока не получил желаемого. Без нее ты беспомощен.
Я воззрился на него:
— Значит, ты лишь выполняешь приказы своего босса?
— Что?
— Того, кто звонил тебе перед убийством Сары. Он дает тебе указания, и ты их выполняешь. Даже если от тебя требуют убить невинную девушку?
Он молчал.
— Ты не ценишь жизнь?
Он гневно посмотрел на меня:
— Очень ценю. Больше, чем ты можешь себе представить.
Мызвик достал из кармана бумажник, в котором лежали водительские права. Он раскрыл их и показал мне свою фотографию.
— Ты наверняка читал обо мне. Я отсидел десять лет за то, что пырнул старика осколком стекла. Знаешь, почему?