Генри, что-то ты сегодня рано, — услышала она хрипловатый старческий голос, и только потом глаза ее, постепенно привыкающие к яркому свету, наткнулись на невысокую седоволосую женщину с осанкой герцогини, которая, опираясь на тонкую трость, поднялась из кресла-качалки, едва Хэл вошел в комнату.
— Я на минутку, abuela, привел тебе гостью. А то ты последнее время частенько жалуешься, что тебе скучно, — произнес он, широким шагом пересекая гостиную и подходя к старушке.
Сколько раз просила тебя не называть меня бабушкой при других. Терпеть не могу, когда мне напоминают о моем возрасте, — сурово возразила пожилая женщина. — К тому же не припоминаю, чтобы я хоть когда-то изводила тебя подобными жалобами.
Не обращая внимания на ее сердитый взгляд и вытянувшиеся в тонкую полоску губы, Хэл хитро улыбнулся и похлопал старушку, едва доходившую ему до плеча, по спине.
— Что ты, abuela, никому и в голову не придет накинуть тебе лишний десяток годов из-за подобной малости, да и кто может знать испанский.
Его ирония не осталась без внимания. Старушка, вынужденная задрать голову вверх, но не ставшая от этого менее величественной, уперла свободную руку в бок.
— Вот уж правда, учитывая, что штат граничит с Мексикой, никто не понимает ни слова по-испански.
Тут строгий взгляд пронзительных карих глаз переметнулся на Уинни. Та непроизвольно провела рукой по юбке, пытаясь разгладить несуществующие складки.
Хэл поспешил ее представить:
— Это мисс Милтон, моя клиентка. Я тут подумал, что, пока ее машину ремонтируют, она могла бы подождать у нас. Милдред Санчес — моя… — Но перехватив притворно сердитый взгляд пожилой леди, Хэл осекся и хмыкнул. Он напомнил Уинни нашкодившего мальчишку, несмотря на свой огромный рост и внушительную комплекцию. Сдавленным голосом он, едва сдержав рвущийся наружу смешок, закончил фразу: — Хозяйка этого дома.
Миссис Санчес пожаловала ему королевский кивок.
— Вот так-то лучше.
Обернувшись к смущенной гостье, она уже гораздо мягче пояснила:
— Вы уже, наверное, поняли, дорогая, что этот молодой человек довольно дерзкий мальчишка.
Не зная, как реагировать на подобную характеристику, данную миссис Санчес зрелому мужчине, да еще и перед малознакомой женщиной, Уинни закашлялась, хотя в душе не могла не согласиться со старушкой.
К тому же ее немало смущало положение навязываемой гостьи, в котором она внезапно оказалась. Одно дело, если бы Хэл привел ее в холостяцкую берлогу. Тогда по крайней мере не было бы чувства, что твое присутствие стесняет кого-то еще. А тут оказывается, что тебя бессовестнейшим образом навязывают постороннему человеку, который ни сном, ни духом не подозревал, что намечаются гости.
К тому же подозрение, что Хэл не собирается составлять ей компанию за обедом и намерен оставить ее в незнакомом доме с незнакомой женщиной, слишком быстро превратилось в уверенность. Уинни была готова поспорить, что он вообще не собирался обедать дома, так как его приезд, к тому же в компании голодной клиентки, явно стал для миссис Санчес неожиданностью. Приятной или нет, она пока не могла определить. Пожилая женщина пока не высказала ни малейшего неудовольствия по поводу ее присутствия и была с ней приветлива. Хотя, учитывая то, что Уинни понятия не имела о привычках и характере хозяйки дома, было рано делать какие-то выводы.
— Я так понимаю, сам ты обедать не останешься. — Фраза пожилой дамы нисколько не напоминала вопроса, это было категоричное утверждение.
— Не останусь, но вот мисс Милтон, я уверен, с радостью составит тебе компанию.
Уинни покраснела и открыла было рот, чтобы возразить, но ей не дали произнести ни слова. Ей оставалось лишь пораженно переводить взгляд с миссис Санчес на Хэла и обратно, слушая, как старушка назидательным тоном объявляет внуку, что она ни капли в этом не сомневалась. Конечно же мисс Милтон воспитана гораздо лучше, чем некоторые, а посему у нее не могло бы возникнуть и мысли отказаться от угощения.
— Тогда я оставляю вас, дамы, — удовлетворенно кивнул Хэл и направился к двери. — Увидимся позже.
Миссис Санчес не сочла нужным ему ответить и моментально переключилась на растерянную гостью:
— Пойдемте в столовую, милая. Вы, я полагаю, умираете с голоду. Наверняка у вас с утра маковой росинки во рту не было. Знаю я нынешнюю молодежь, ей вечно некогда присесть и. обстоятельно покушать. В вашем возрасте я постоянно хотела есть. Это к старости кусок в горло не лезет, а молодость прожорлива.
Уинни попыталась отказаться, но тут вмешался Хэл, с порога сообщив миссис Санчес, что их гостья только что с работы и, несомненно, должна хотеть есть.
— Ты еще здесь, молодой человек? — прежним прохладным тоном осведомилась старушка, не посчитав нужным повернуться к нему лицом. — Разве не ты пообещал привести машину мисс Милтон в порядок? Вот и отправляйся заниматься делом. А мы уж как-нибудь тут разберемся.
— Уже убегаю. — Хэл обезоруженно поднял руки, подмигнул растерянной Уинни и поспешил последовать указаниям строгой хозяйки.
Выпроводив внука, Милдред переключила все свое внимание на Уинни, что поначалу сильно смутило гостью. Но хозяйка вела себя настолько непринужденно, словно для нее было не впервой принимать нежданных гостей. Да и принимала она ее не как гостью, а как давнюю знакомую, по-соседски забежавшую на чашечку чаю, благодаря чему Уинни очень скоро почувствовала себя уютно, как дома.
Хотя нет, дома она всегда ощущала какое-то давление, от нее ждали определенного поведения и определенных действий. Милдред Санчес ничего от нее не ждала и не требовала соответствия каким-то абстрактным стандартам. Когда они прошли в кухню, она велела Уинни достать тарелки и подключила ее к сервировке стола. Распоряжения Милдред, несмотря на командный тон, которым они произносились, вовсе не звучали грубо.
Уинни с первых же минут знакомства поняла, что властность пожилой дамы ни капли не подавляет ее, а скорее заставляет чувствовать себя непринужденно, создавая ощущение причастности. Следуя немногословным указаниям хозяйки, она получила возможность расслабиться и забыть о том чувстве неловкости, которое поначалу испытывала в незнакомом доме. Ей пришло в голову, что все распоряжения Милдред были тщательно продуманы и раздавались исключительно с целью помочь гостье освоиться. Ей очень хотелось спросить Милдред, права ли она в своих предположениях, но подобные вопросы прозвучали бы крайне неделикатно и она сдержала неуместный порыв.
Услышав от Уинни первое обращение к себе, как к миссис Санчес, бабушка Хэла моментально потребовала от гостьи, чтобы это было в последний раз, когда к ней обратились подобным образом.
Язык Уинни с трудом поворачивался каждый раз, когда приходилось называть эту величественную пожилую женщину по имени. Постепенно и эта неловкость исчезла, и Уинни начало казаться, что она вовсе не незваная гостья, которой она чувствовала себя в первые минуты пребывания в доме Хэла, а что-то вроде близкой родственницы. У пожилой женщины, несмотря на суровые манеры, был дар располагать к себе.
Когда Хэл объявил Уинни, что в том месте, куда он ее повезет, можно неплохо подкрепиться, он явно недооценил усердия своей бабушки. Через полчаса Уинни с трудом выползла из-за стола и мысленно благословила такое изобретение, как посудомоечная машина. Если бы хозяйка попросила ее помочь с мытьем посуды, Уинни умерла бы на месте. От стыда, что не сможет выполнить такую простую работу. Не из-за лени, а из-за почти неконтролируемого желания пристроить свою пятую точку на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и провести пару часов не шевелясь, переваривая немыслимое количество съеденного. Уинни чувствовала себя питоном, который проглотил по меньшей мере бычка и теперь не может сдвинуться с места.
И дело было не в том, что Милдред пичкала ее или настаивала на добавке того или иного блюда. Нет, она просто мастерски искушала свою гостью все новыми и новыми вкусностями, и та просто не могла отказаться попробовать, а попробовав, хотела еще, хотя с местом для нового блюда у нее явно были проблемы.