— Толя, привет! — облапала меня рыженькая Лиля. — А я уже расстроилась, что больше не увижу тебя красивого! Ну, ясно — дел у тебя много! Трудишься, наверное, в поте лица. Идём в буфет, я тебя покормлю. Вижу, недоедаешь!
Я застыл, пытаясь сообразить, когда это я много трудился, недоедал, а самое главное — почему это в глазах девушки я вдруг стал красивым? А потом понял — девчонка говорит это не для меня, а для своих подруг. Ну как же — я зашёл в Дом моделей вместе с председателем жюри конкурса, и тот меня между делом познакомил с директором этого заведения Валентином Сергеевичем, причем представил меня ему в дружеской манере. Получается, что я, вроде как, человек, которым можно и похвастаться. Тем более Лиля помнила, как лихо заступился за меня в ресторане прокурор.
— Ну, покушать я всегда не против! — согласился я с предложением Лили и кивнул её подружке: — Привет, Мари.
— Вижу, Анатолий, ты в надёжных руках! Как освободишься, приходи — подготовим тебе почётное место в жюри, — пошутил (или не пошутил?) прокурор.
Замечаю, как взгляды на меня девиц, стоящих рядом с Лилей и Мари, стали пристальными и откровенно… хищными, так что я заторопился за своей знакомой на второй этаж, где, видимо, и располагался буфет. А вот пожрать тут особо нечего! Бутерброды, в том числе с красной и черной икрой, нарезка сырная, какие-то пироженки, ну и выпивка. Пить мы, разумеется, не стали, заказали пару бутеров и чай.
— Слушай, а ты чего не участвуешь? — добродушно спросил я, любуясь красавицей, сидящей напротив.
— Ха! Так мне двадцать шесть уже, а в конкурсе до двадцати пяти лет включительно можно. Перестарок я, — весело пояснила та.
— Ерунда какая! У нас в Красноярске и замужние участвовали. Сегодня что будет, дефиле в купальниках?
— Ага. Придут посмотреть сластолюбцы. А тебе твой старший товарищ ничего про конкурс не рассказывал? Ну, о том, например, кто там победить может?
— Если смотреть по табелю о рангах, то старший товарищ — это я, а победит, думаю, самая красивая и достойная, — дипломатично ушёл я от ответа, попутно не упустив случая прихвастнуть.
— Толя, привет. Можно с тобой поговорить? — вдруг раздался голос за спиной.
На меня смотрела Катерина. Та, что сбежала от меня к липовому актёру. И вид у девушки был несчастный.
Глава 25
— Это срочно? Как дела-то у тебя? Подругу из больнички выписали? — повернулся я к Кате с нарочитой неохотой, хотя, признаюсь, внутри меня разбирало любопытство.
Девушка выглядела просто великолепно: длинное сиреневое платье в пол, сложная причёска, которая явно требовала усилий, аккуратные серёжки с камушками и минимум косметики. Не хуже, чем местные конкурсантки, которые то и дело шастали туда-сюда по коридору, готовясь к финалу.
— Да выписали, да, срочно! Я хотела с тобой поговорить насчет того вечера в ресторане, — твердо ответила Катя, одновременно пристально сверля взглядом мою спутницу.
— Ну, говори. Или секретное что-то? — уступаю я, отходя к окну, где нет людей.
— Можешь поговорить со своим товарищем, чтобы моего друга выпустили из милиции? — не стала ходить вокруг да около Катя.
— Так его поймали всё-таки? — не смог скрыть я своей радости. — А почему ты за него заступаешься? Он, думаю, не актёр, а жулик какой-то, иначе чего бы стал убегать?
— Актёр! Правда, не сильно известный. А убегал… ну, незнаю, испугался.
— Наркотики поди с собой были? — якобы сочувственно спросил я.
Катя на мгновение замялась, огляделась и, понизив голос до едва слышного шёпота, призналась: — Доллары… Понимаешь, я сама их ему хотела дать, повезло что не успела. Поэтому и прошу за него. — Она говорила быстро, словно боялась, что её перебьют. — Купила баксы у нас в санатории… Только ты никому, — прошептала девушка, чуть подступив ближе, — да и я не признаюсь, в тюрьму неохота.
Это было похоже на правду — с долларами в СССР сейчас не шутят, особенно если они «неофициальные».
— Допустим. А я что могу сделать? И вообще, что предъявляют твоему знакомому, за что задержали? Валюту он, надеюсь, выкинул?
— Сначала за оказание сопротивления, или что-то в этом роде, а сейчас хулиганство шьют. В понедельник суд. Хулиганство — это конечно не валютные махинации, но на работу сообщат. Ещё и 15 суток дадут. А он мне предложение сделать вот-вот должен был… Ну, я так думаю. Нельзя ли отпустить? Или штраф там какой-нибудь выписать?
— Не мне тебе советы давать, но если этот тип до свадьбы руки распускает, то зря ты с ним связываешься, — наставительно менторствую я.