— Понимаю, — вздыхает Мыскин, почесывая подбородок. — У моей сестры тоже такое было. И в её ателье наведывались подобные типы! Сестра в милицию первым делом, а те только руками разводят: мол, ничего же они ещё не сделали.
Врач нахмурился. Видно было, что тема для него неприятная.
— Теперь она ищет другое место для ателье, подальше от старого. Боится мести, — озабоченно добавляет он, явно переживая за сестру.
— Место для неё я найду и присмотрю за вашей сестрой. У меня на первом этаже домов МЖК под аренду пустует, — уверенно говорю я, поднимая взгляд на главврача. — А милицией таких не напугать. У меня связи есть, вы сами знаете, но нет смысла их подключать. Только злобу затаят. К уголовникам ещё можно пойти, есть и такие среди моих знакомых, но в долги к ним лезть не хочу, — вздыхаю я. — А вот взять на понт и по-настоящему припугнуть этих дебилов, чтобы навсегда дурь из их голов выбить… Вот это мой план. Пусть раз и навсегда усвоят, что такие игры с нами не пройдут.
— Дай подумать… Руки щас нет, отрывать тоже не могу, ведь это из работников морга кого-то просить надо… А вот есть голова! Правда, муляж, для студентов по анатомии, но если, скажем, положить её в прозрачный пакет, то от настоящей не отличишь. Только с возвратом, конечно!
— Да зачем она мне⁈ Сразу же верну! — заверяю я мужика.
Довольный, еду к Бейбуту. Голова — это даже лучше, чем рука! Конечно, не сам до этого додумался — помню из будущего, как рэкетиры использовали подобные методы для запугивания своих жертв. Но вот то, что я сам однажды буду заниматься такими вещами, мне и в голову не приходило! Жизнь, однако, умеет удивлять.
Теперь всё сложилось: голова в пакете, парочка угрожающих фраз — и эти хулиганы точно надолго забудут дорогу в салон.
Впрочем, сам я этим заниматься не собираюсь — зачем лишний раз отсвечивать? Гоша как раз идеально подойдёт для такой роли. После ранения в Афгане у него морда стала, как у матёрого злодея, с шрамами и мрачным выражением. Дети, когда его видят, буквально писаются от страха. Именно такой человек и нужен для вручения подобной «посылки».
— А там что? О! Мармелад! — Бейбут доволен подарками к празднику и бодро шуршит кульками и пакетами, копаясь в них.
Он уже старший сержант! Сказал, за спортивные заслуги присвоили: что-то там по своему военному округу выиграл. А если получит мастера, то старшиной на дембель уйдет! Хотя это вряд ли — мастера спорта сейчас получить ой как сложно.
— Ну, рассказывай! — отрываю я сладкоежку от важных дел.
— Эх, жаль, ты не служил, многого не поймёшь, — завел и этот шарманку про «служил — не служил», как будто у всех это обязательная программа на сегодня. Но, уловив мой недовольный взгляд, быстро сменил тему.
— Гоняют нас со щитами и палками резиновыми — учат людей бить!
Удивил, честно говоря. Наконец-то в МВД озаботились массовыми беспорядками! Но тут дело не в этом даже — меня больше поразило, что Бейбут, с его драчливой натурой, сказал это с таким серьёзным подтекстом, будто вдруг осознал, что бить людей — не норма. Прогресс на лицо. Взрослеет пацан, доходит, что кулаками всего не решишь.
— Да что эти дубинки? Вот «Черёмуха», например, быстро бы разогнала толпу. А вообще, нам бы оружие…, — с блеском в глазах продолжает Бейбут. — Но не дают. Учат драться лопатками и штыками. Ну, штык-нож к автомату пристёгиваем и отрабатываем приёмы.
А нет, всё нормально с другом — остался таким же любителем насилия!
После воинской части еду в Союз ветеранов-интернационалистов, хотя уже можно и в крайком отправляться. Но я умный и знаю, что в крайкоме только к вечеру народ соберется на сабантуй, а интернационалисты могут и с утра начать праздновать. Поэтому надо успеть всех нужных мне людей найти и переговорить по своему делу.
— Толя, да какие деньги⁈ — возмущается один из Олегов, отмахиваясь. — Мы за тебя и так порвём любого!
— Вот рвать как раз и не надо. Напугать чертей так, чтобы им всю оставшуюся жизнь кошмары снились. А если уж разговор не пойдёт… тогда можно и в рыло. Только аккуратно, смотрите, чтобы вас там ножичком не порезали — отморозки они ещё те, — инструктирую я народ. — А деньги — за работу! И не я плачу, а моя знакомая, которой и так раскошеливаться пришлось бы.
— Ножичком меня не напугать, у самого имеется… Я командиром спецназа был, и про ножевой бой, в отличие от разных бакланов, знаю не понаслышке, — с усмешкой говорит малознакомый мне офицер, вроде как старлей, действительно доставая нож из внутреннего кармана куртки. И это не складень какой-то, а серьёзный холодняк, судя по длине лезвия.