Но тут открылась дверь и из подвала выглянул один из Олегов. Два пальца, зажатые в победном «Виктори», сразу выдали в нём, кроме любителя американских фильмов, ещё и человека, который явно доволен исходом дела. Да и морда у парня сияющая — всё прошло, как надо.
Так! Теперь главное — вовремя смотаться отсюда, ведь на выстрел, даже такой приглушённый, могут и милицию вызвать.
Глава 32
— Не томи, — недовольно буркнул я, подходя к Олегу. — Кто стрелял?
Будет он веселиться — сначала доклад!
— Костик, придурок лагерный. Никого не убил… так, попугал малость, — отвечает мне Олег. — Там у одного перца ствол был. Мы об этом, правда, позже узнали.
Я скривился, услышав это. Такого поворота не ждал.
— Ты это… — добавил Олег, понизив голос. — Гоша спрашивает, может, сам хочешь побазарить с парнями? Они уже тихие, всё поняли.
Идти, не идти? Политику партии я объяснить смогу, это не проблема. Но светиться лишний раз не хочется — кто-то да узнает олимпийского чемпиона. Пойдут слухи, разговоры. Меня хоть и нельзя разрабатывать, но это временно.
Однако то, что я услышал дальше, заставило меня моментально пересмотреть планы.
— Там у них мужик в подвале сидит, вроде как пленник. Что с ним делать? Отпускать? — добавил Олег.
— Что за дядька? — напрягся я.
— Да, походу, блатной: с наколками весь, матерится без остановки. Погоняло у него «Конь», так он сказал. Пацаны его чуток побили, но не сильно.
— Как-как? — заторопился ко входу я.
Спускаюсь по бетонным довольно скользким ступенькам в подвал и попадаю в предбанник спортзала — небольшую раздевалку. Тут тепло, значит, помещение отапливается. Олег следует за мной, а я уже слышу голос Гоши из глубины спортзала:
— Значит, поняли нас?
Потом раздался звук удара и чей-то крик:
— Да понял я, понял!
Упс, а усмирение строптивых ещё продолжается…
— Здоров, Егор, — киваю я своему бывшему соседу Коневу, который, хоть и выглядит порядком побитым, но, судя по взгляду, несломленным.
— Штыба? — удивился тот, разглядывая, меня одним глазом, так как второй был заплывшим.
Сидит он в углу, облокотившись на стену. Снег на его обуви ещё не весь растаял — значит, недавно сюда попал. Но вот в глаз, судя по цвету и отёку, заехали не сегодня. Рядом на корточках, кроме Коня, сидят ещё шесть человек разной степени побитости. Мои парни уже успели связать им руки за спиной припасённой загодя верёвкой. Вот они, местные бандиты-рэкети́ры, все как на подбор — у каждого на лице следы «воспитательной беседы».
А сам зал оборудован неплохо: есть и штанги, и мешок, и стенка с турником, и даже брусья. Отжали у кого-то, наверное. Но моё внимание сразу цепляется за одно знакомое лицо в углу. С разбитой губой, опустив голову, сидит мой будущий недруг… Или уже бывший?
Когда-то, в прошлом, когда я ещё был молодым и мотался по стройкам Сибири, этот кент умудрился не только подставить меня, но и обокрасть по-тихому. И вот теперь судьба снова свела нас, только роли уже поменялись.
Помню, в том времени он, через годик после того случая со мной, зарезал двоих мужиков, причём с особой жестокостью. Подставил меня, ограбил, а потом пошёл по наклонной без тормозов.
И вот он тут, в этом полуподвале, побитый и связанный. Может, судьба даёт мне шанс что-то изменить? Грохнуть падлу сейчас, что ли? Мысль проносится, как удар молнии. Но… вроде пока не за что, да и не уверен, что смогу… вот так вот, живого человека. Это одно — знать, что он натворит в будущем, а другое — здесь и сейчас, в полуподвале, взять и поставить точку.
Вглядываюсь в его лицо. Кажется, он не понимает, что на волосок от смерти, и продолжает сидеть, вытирая разбитую губу о плечо. Нет, рука моя не дрогнет, если до этого дойдёт. Но делать из себя палача? Не уверен, что это та черта, за которую готов шагнуть.
— Парни, выстрел был слышен на улице, надо сваливать, — командую я, оценивая обстановку. — А вот этого дядю надо бы развязать, — киваю в сторону Коня.
— Это мой косяк, — мрачно бормочет Костя, пряча от меня взгляд. — Но у них тоже ствол был! Я не просто так…
— Берёте стволы, в том числе трофейный, и весь холодняк, какой есть, и сваливаете. Артём, Гера, Костя — втроём, быстро! — голос у меня твёрдый, не оставляющий места для возражений.
У Артёма своя тачка, а Гера, вижу, получил прилично — на лице уже набухает синяк. Я же краем глаза наблюдаю, как развязывают руки у моего старого криминального знакомого.