А вот участковый Карпухин, мгновенно оценив ситуацию, не растерялся.
— Кузнецова! Положи нож! — скомандовал он громко, и эхо его слов разнеслось по всей квартире.
Однако женщина никак не реагировала, будто находилась в каком-то трансе.
— Брось нож! — сурово повторил участковый, шаря в кобуре.
Впрочем, делал это он зря — в кобуре у него не было ничего, даже солёного огурца.
— Я убила его, — раскачиваясь как змея под дудочкой заклинателя, бормотала женщина, махая ножом у себя перед лицом, будто пытаясь понять, как эта опасная штука к ней попала.
— Не, не… дышит он! — кричу я с балкона, не заходя в комнату. — И крови не так чтобы много.
Я внутрь помещения не рвусь. Есть представитель власти, вот он пусть и занимается преступницей. Может, она, конечно, оборонялась, но что-то мне подсказывает, что нет. Есть и другая причина, например, состояние аффекта… Да не о том я думаю!
— Дышит! Скорую! — наконец несчастная вышла из коматоза и стала размахивать ножиком в два раза быстрее.
— У меня есть телефон дома! — радуюсь я законной причине улизнуть.
Тем более, дядя очнулся и, попытавшись приподняться, застонал от боли. От вида порезанного Санька меня слегка замутило… ну не убивец я хладнокровный.
Бегу к себе в квартиру, конечно же, через жилище «доброхота», поскольку пробегать мимо отмороженной бабы с холодным оружием в руках, мне не улыбается.
Это им вообще повезло, что я недавно «телефонизировался». Ведь новая телефонная будка в нашем дворе — совершенно бесполезная вещь: хулиганы уже успели там трубку оторвать. Так что вся надежда на меня.
Лифт оказался где-то в пути, и я, не теряя времени, рванул по лестнице на свой последний этаж. Молодое тренированное тело выдержало этот рывок без проблем. Оказавшись дома, первым делом набрал скорую, а следом и милицию — подмогу для Карпухина. Все сделал, как положено, а сам, честно говоря, решил пока дома остаться. Трусливо? Может, и так. Но что толку лезть в самую гущу событий, если представителей власти уже вызвали? Впрочем, совесть, спокойно спавшая уже хрен знает сколько лет, проснулась спустя минут десять и заставила меня снова спуститься вниз. Мало ли что — вдруг помощь моя все-таки пригодится.
И, кстати, не зря, так как кроме парочки «преступница — жертва» в квартире проживал ещё и кот: шерстяной, рыжий, с исконным русским именем Васька.
— С кем же я Васеньку оставлю! — сидя на стуле, причитала Елена, даже не глядя на врачей, которые уже вкололи ей что-то успокоительное и сейчас готовили к госпитализации потерпевшего, который, судя по всему, не собирался умирать так скоро, как решила его жена.
Кот, явно не тронутый тревогами хозяйки, невозмутимо обошёл вокруг стула, потёрся о её ноги и с любопытством сунул нос в раскрытый чемоданчик медиков, в надежде чем-нибудь поживиться. «Хоть кто-то тут в адеквате», — подумалось мне.
Впрочем, кот особых симпатий у меня не вызвал. Мрачная животина, явно бандитской наружности, уставилась на меня по-наглому, будто проверяя, есть ли у меня к нему какие-то претензии.
— Наконец-то! Ты в милицию звонил? — встретил меня вопросом Максим Викторович. — Я, конечно, сказал ребятам со скорой, чтобы они сообщили, но чего мы тут сидеть зря будем?
Вот наглец! Не «мы» будем, а «ты» будешь. Мне это зачем?
— Конечно, вызвал! — успокоил я старлея и развернулся к врачам: — А что с потерпевшим?
— Ранение неглубокое, но пару недель полежит, да и раны зашить надо по-нормальному, — флегматично ответил доктор, не отрываясь от работы.
— А эту гражданку, — мент неприязненно глянул на Елену. — Мы сейчас же доставим в отделение милиции.
— А кота с кем оставите⁈ — взвилась та, уже отойдя от шока, и схватилась за Васеньку, будто это её последняя опора в мире.
— Кота, говоришь? — Карпухин на мгновение застыл, словно обдумывая сложившуюся дилемму. — Ну, придётся оставить его дома одного. Котам в камере не место.