— Да. Я боялась его, боялась позволить ему говорить. Я ненавидела его. Ничего не поделаешь. Должно было так случиться. Если бы он начал говорить, я не смогла бы выстрелить. Он... не позволил бы.
— Кем он был, этот Гадор? — спросил я.
Ее взгляд скользнул в сторону, на стену, на потолок и остановился на маленьком, смешном человечке на полу.
— Он был... — она откашлялась и начала снова, неотрывно глядя на пол у себя под ногами. — В первый раз привел нас сюда Раймонд Элвуд. Нам это казалось забавным. Гадор — дьявол во плоти. Он умеет уговорить человека на все. Мы верили. Он говорил, а люди верили. Быть может, под воздействием наркотиков. Нам всегда давали пить такое теплое голубоватое вино. Должно быть, с наркотиком. Мы не могли бы делать все это, если бы не наркотик. Никто бы не смог... Гадор называл себя жрецом... жрецом богини Алзоа. Учил освобождать дух от уз тела через...
Ее голос сломался. Она задрожала.
— Ужасно! Ужасно! — заговорила Мира через минуту в тишине, которую мы с Патом хранили для девушки. — Но мы все ему верили. В том-то и дело. Или, может... не знаю... может, притворялись, что верим, потому что потеряли рассудок... и принимали наркотики. Мы постоянно приходили сюда, неделями, месяцами, до тех пор, пока отвращение не стало непреодолимым. Мы перестали приходить, Рут, я... и Ирма. И тогда убедились, кем он был. Он требовал денег... еще больше денег, чем мы платили, когда верили... или притворялись, что верим... в его культ. Мы не могли дать ему столько денег, сколько он требовал. Я сказала, что не дам. Тогда он прислал нам фотографии... наши фотографии... сделанные во время нашего... наших визитов сюда. Фотографии не требовали объяснений, фотографии подлинные! Мы знали, что они подлинные! Что нам оставалось делать? Он сказал, что пошлет снимки нашему отцу, всем нашим друзьям и знакомым... если мы не заплатим. Что мы могли сделать? Нам пришлось платить. Добывали деньги всеми путями. И платили... каждый раз все больше и больше... а потом уже ничего не могли добыть. Мы не знали, что делать! Мы не могли ничего поделать, а Рут и Ирма решили... совершить самоубийство. Я тоже... Но отговаривала Рут. Сказала, что мы уедем. Что я заберу ее отсюда... и она будет в безопасности. А потом... потом... это!
Она умолкла, по-прежнему глядя в пол.
Я снова взглянул на мертвого человечка, выглядевшего так неестественно в этом черном наряде и странной шапочке. Кровь уже перестала течь из раны.
Не составляло труда сложить все эти фрагменты в единую картину. Самозванный жрец какого-то культа. Гадор устраивал оргии под прикрытием религиозных обрядов. Элвуд, его сообщник, приводил ему женщин из хороших, состоятельных семей. Надлежаще освещенная комната для фотографирования скрытой камерой. Взносы новообращенных, пока они оставались верными культу. Потом шантаж... с помощью фотографий.
Я взглянул на Пата Редди. Он, морщась, смотрел на мертвого мужчину. Снаружи не доносилось ни звука.
— Письмо, которое ваша сестра написала Элвуду, у вас? — спросил я девушку.
Она подняла руку к груди, и я услышал шелест бумаги.
— Да.
— Сказано ли в нем явно, что Рут намеревается совершить самоубийство?
— Да.
— Пожалуй, это уладит дело, которым занимаются в Контра-Коста, — сказал я Пату.
Он кивнул:
— Разумеется. Но даже без этого письма сам факт убийства доказать сложно. Ну, а поскольку письмо есть, то дело даже не передадут в суд. Наверняка. А с другой стороны, она сможет избежать неприятностей в связи с этой стрельбой. Ей не только ничего не сделают в суде, но еще и поблагодарят.
Мира Бэнброк внезапно отступила перед Патом, как будто он ударил ее но лицу.
Теперь я вполне ощутил себя человеком, которого нанял ее отец. И понял, что она сейчас испытывает. Я закурил сигарету, присматриваясь к грязному, окровавленному лицу Пата. Хороший он парень. Порядочный.
— Послушай, Пат, — начал я, стараясь говорить таким голосом, чтобы приятель не подумал, что я собираюсь к нему подъехать. — Как ты сам сказал, ей в суде ничего не сделают, да еще и поблагодарят. Но ей придется рассказать все, что знает. Придется представить все доказательства... Включая и фотографии, которые сделал Гадор... все, какие мы найдем. Некоторые из этих фотографий стали причиной самоубийства женщин, Пат, по меньшей мере двух. Если мисс Бэнброк предстанет перед судом, мы должны будем сделать достоянием общественности фотографии бог знает скольких женщин. Мы ввергаем мисс Бэнброк и неведомо еще скольких девушек в гнуснейшую ситуацию. По меньшей мере две женщины уже совершили самоубийство, чтобы такой ситуации избежать.
Пат смотрел на меня исподлобья, почесывая грязный подбородок еще более грязным пальцем.
Я набрал полные легкие воздуха и повел дальше свою игру:
— Пат, мы пришли сюда следом за Раймондом Элвудом, чтобы допросить его. Мы могли подозревать его в связях с той бандой, которая ограбила банк в прошлом месяце в Сент-Луисе. Или в укрывании украденного из почтовых вагонов в Денвере. Так или иначе, мы положили на него глаз, зная, что он имеет деньги неизвестно из каких источников, и посредническую контору купли и продажи недвижимости, в которой ничего не продают и не покупают. Мы пришли сюда, чтобы допросить его в связи с одним из тех ограблений, которые я перечислил. Наверху на нас напало несколько негров, когда выяснилось, что мы сыщики. Все остальное было продолжением. На религиозный культ мы наткнулись совершенно случайно, он нас вообще не интересовал. Насколько мы можем судить, все эти люди набросились на нас по причине дружеских чувств к человеку, которого мы хотели допросить. Одним из них был Гадор, и, барахтаясь с ним, ты, Пат, застрелил его из своего же собственного револьвера, разумеется, того самого, который мисс Бэнброк нашла в сейфе.
Вообще-то Пату мое предложение не понравилось. Он смотрел на меня явно кисло.
— Постучи по своей голове! — сказал он. — Что это кому даст? Ведь мы не можем скрыть участия мисс Бэнброк. Она ведь здесь, не так ли? Следовательно, все и так выйдет наружу.
— Но мисс Бэнброк здесь не было, — объяснил я. — Может, наверху уже полно копов, а может, и нет. Так или иначе, ты заберешь мисс Бэнброк и проводишь ее к Дику Фоли, который отвезет ее домой. Она не имеет ничего общего с этим сбродом. Завтра я поеду с ней и с адвокатом ее отца в Мартинес, где мы представим дело окружному прокурору Контра-Коста. Докажем, что Рут совершила самоубийство. А если кто-то дознается, что Элвуд, который, надеюсь, лежит мертвый наверху, знал сестер Бэнброк и миссис Коррелл, так что с того? Если мы не допустим, чтобы дело оказалось в суде... а людей из Контра-Коста убедим, что мисс Бэнброк никоим образом не может быть обвинена в убийстве сестры... тогда в газетах ничего не появится, и ее заботы останутся позади.