Письменный стол стоял напротив занавешенных окон и так искусно освещен двумя лампами, что трудно было сказать, сидел кто-нибудь за столом или нет.
Мисс Хант как раз за столом не было. Она сидела слева в углу, внимательно изучая меня и стараясь уловить мою реакцию. Однако она не учла, что в комнате было достаточно света и он играл блестками на ее нейлоне, поэтому я сразу заметил ее, хотя и не подал вида. Конечно, можно было дать ей понять, что ее замысел не удался, но это было бы неинтересно.
Вместо этого я подошел к картине с обнаженной женщиной, стал внимательно рассматривать все интересные места и, не оглядываясь, сказал вслух:
— Замечательный портрет, хотя местами модель немного полновата.
Затем я повернулся, сел в кресло за письменным столом и направил свет настольных ламп на мисс Хант Улыбка замерла на моих устах. Камилла Хант была той самой обнаженной с картины, и она вовсе не была полновата. Художник позволил себе немного фантазии.
Она сидела неподвижно, как статуя, положив одну ногу на другую и только слегка покачивая ступней. Пальцами руки она подпирала подбородок, согнутый локоть покоился на ручке кресла, алый цвет ее ногтей гармонировал с цветом губ. Черные, как ночь, глаза только подчеркивали густую черноту ее волос, которые ниспадали на такое же черное платье.
Но даже в этом однообразии красок была заметна особенная точеность форм ее тела и красота лица. Да, она была вполне способна выведывать все у людей, попадавших в ее западню.
— Привет, паук, — сказал я.
— Привет, муха, — улыбнулась она моей шутке.
— Эта муха улетит.
— Я тоже так думаю. Мистер Грейди мне кратко рассказал о вас. Я рада, что вы меня не разочаровали.
— Не стоит об этом говорить.
— Если вы не против, то отведите свет немного в сторону.
— Я бы хотел рассмотреть вас.
— На картине вы можете увидеть больше.
— Я не люблю подмены естества. Подойдите сюда.
Каждое ее движение было пластичным и женственным, умышленно провокационным, как это могут делать только женщины. Игра закончилась, но она по-прежнему настаивала на ее продолжении. Я следил за ней лучами ламп, затем опустил изогнутые шеи ламп вниз так, чтобы мы могли видеть друг друга в отраженном свете. Встретившись со мной взглядом, она словно запнулась от неожиданного чувства, и грудь ее поднялась.
— Итак, вы и есть один из самых лучших.
— Что же вам рассказал Мартин Грейди?
— Я думаю, он, скорее, предупреждал меня. — Как бы между прочим она отодвинула стул и села за письменный стол.
— Вы бы приняли меня на работу?
— В качестве кого… племенным жеребцом?
— Черт! — засмеялся я, — Грейди никогда не упоминал про такую службу.
— Я знаю, на что способны люди, это моя работа, я должна видеть их насквозь. Вы кажетесь мне отличным экземпляром.
— Я явился с прекрасными рекомендациями.
— Нет сомнений, но вы пришли сюда не для того, чтобы наниматься на работу, не так ли?
Я уселся, откинувшись на стуле, выдвинул ящик стола и положил на него ноги.
— Даг Гамильтон подготавливал рапорты на людей, которых он проверял. Они проходили через вас?
— Да. Он проверял все предыдущие места работы, контакты, кредитные карточки — обычные вещи, которые не поручишь высоким чинам из безопасности. Я имела право давать заключение о способностях или личных качествах будущих сотрудников.
— А что относительно Службы безопасности?
— Всем непосредственно управляют люди из Вашингтона через Мартина Грейди. Я имею дело с низшим уровнем работников, но даже здесь необходимо искать людей с достаточной квалификацией. Думаю, не стоит говорить Вам о серьезности проводимых на фирме работ.
— Нет, не стоит. Могу я посмотреть дела, подготовленные Гамильтоном?
— Позвольте я воспользуюсь телефоном. — Мисс Хант улыбнулась мне.
Я придвинул аппарат к ней, а сам наблюдал за изящными движениями ее тела, когда она нагнулась вперед, чтобы снять трубку.
— Линда, — сказала она, — пожалуйста, возьми все документы с меткой А-20 из сейфа и принеси их.
— Кто еще имел доступ к этим бумагам, Камилла?
Она тряхнула головой с игривой улыбкой:
— Никто…
— Меня зовут Тайгер. Это имя дал мне мой старик.
— …Тайгер. Второй экземпляр направлялся в Вашингтон, и если там не возражали и я была довольна, человек мог рассчитывать на работу здесь. Это просто информация о прошлом. У нас здесь продвижение по службе зависит от результатов работы, а не от прежних заслуг. Существуют специальные требования приема для всех — от уборщицы до руководителя, — и все подвергаются этой процедуре.