Я бросил конверты на стойку.
— Мы просто должны проверять почту, вот и все.
— Думаю, я обязан отправить их назад?
— Подержите несколько дней у себя. Вам скажут, как с ними поступить.
— Мне-то что. Он ведь за все заплатил вперед, насколько мне известно. Так что это часть сервиса.
— Кто-нибудь заходил к нему с тех пор, как я здесь был?
— Никто. У него никогда не было посетителей. Кроме того, к нам легко попасть незамеченным. Если кому- нибудь нужно пройти внутрь, достаточно нажать на звонок. Швейцар дежурит только в дневное время, да и я бываю часто занят делами где-нибудь в доме.
— Но все же нужно позвонить?
Управляющий неопределенно пожал плечами.
— Да, если не пройти вслед за кем-то. Потом, какая польза в строгости, здесь все закрывают свои двери на ключ.
— Обычные замки или с секретом?
— А это смотря для кого. Слесарь, который живет на третьем этаже, открывает их довольно быстро в тех случаях, когда жильцы теряют свои ключи.
— А у вас есть общий ключ?
— Нет. Ничего, кроме ключей от входной двери, кладовой, ну и других подсобных помещений. Думаете, кто- то мог влезть в его квартиру?
— Возможно.
— Да… Он был забавным парнем.
Я взглянул на него.
— Почему?
— Да ничего особенного. — Управляющий кашлянул. — Он написал письмо самому себе примерно за неделю до смерти. Не правда ли, это забавно? Интересно, что он хотел сказать в своем ответе самому себе?
Я подался вперед, нагнувшись над стойкой и приблизившись к его лицу, которое сразу подобралось, когда он увидел мое выражение.
— Куда он послал его?
— Черт его знает. Он дал мне письмо для отправки, как часто это делал. Я отправляю почту для всех жильцов. Это входит в наш сервис, — сказал он, оправдываясь.
— Какой был адрес? — требовал я срывающимся голосом.
— Я сказал вам, не знаю, это был не этот адрес, в противном случае я бы положил письмо в его ящик.
— Его контора?
— Послушайте, кто может запомнить? Послушайте, мистер…
— Вы прочли адрес, не так ли?
— Конечно, но я думал это просто шутка. Я не помню. Если это все, что вы хотели, то у меня есть дела. Я…
— Убирайся и делай свои дела, — сказал я, наблюдая, как он тяжело сглотнул и торопливо скрылся в офисе.
Наконец появилось что-то интересное, просвет на сером фоне.
Я вышел на улицу, завернул в первый открытый магазин, где был платный телефон, и позвонил Чарли Корби- нету. Он снял трубку, молча ожидая.
— Это Тайгер, Чарли.
Он живо ответил:
— Какие новости? Одна группа сначала думала, что напала на след Агронски на Филиппинах, но это оказалось не так.
— Послушай, попробуй вот что… Пусть Почтовый департамент проверит все поступления писем в этом районе, нужно найти письмо Дага Гамильтона, адресованное им себе самому. Возможно, он не хотел держать ято-то важное там, где оно могло быть найдено.
Я знал, что Чарли записал мои слова.
— Где ты это откопал?
— Случайно, от управляющего домом, где жил Гамильтон. Конечно, письмо может и ничего не означать, но мы должны его перехватить. Он чувствовал, что ему придется туго, дружище.
— Я сделаю. На это не уйдет много времени. Перезвони мне через пару часов.
— Хорошо.
Я неторопливо повесил трубку. Если повезет, ребята с почты долго не провозятся, и мы сможем сдвинуться с места. Тут я вспомнил, что только утром сумел поесть, поэтому заглянул в «Голубую ленту», съел кролика под кислым соусом и выпил холодного пива, затем направился в «Салем». Служащий за стойкой увидел меня и в память о полученном долларе улыбнулся.
— Ваш друг ожидает вас наверху, мистер Мартин. Он появился буквально через несколько минут после вашего ухода.
Я поднялся в лифте на свой этаж и вышел в устланный ковром коридор. Подойдя к своему номеру, дважды постучал в дверь, стоя по привычке боком ко входу и прижавшись спиной к косяку.
Внутри телевизор приглушенным голосом вещал о спортивных и других новостях. Я постучал еще раз громче. Никто не отвечал. Мне это начинало не нравиться. Я словно чувствовал запах опасности, вытащил пистолет, взвел курок и стал медленно поворачивать ручку- замок двери. Она свободно открылась, и я увидел, что Дон Лавойс не сидит и не ждет меня. Подняв дуло пистолета и приготовившись стрелять во что угодно, что бы ни двинулось с места, я толкнул дверь ногой и ворвался в комнату. Но мои приготовления были напрасны. В комнате не было никого, кроме Дона Лавойса, лежащего на полу. Он был мертв. На лбу, прямо между глаз, чернела дырочка от пули небольшого калибра. Он лежал на спине, отброшенный выстрелом в тот миг, когда открыл дверь убийце, думая, что это я.