Винсент Смолл поперхнулся, пытаясь что-то сказать. Востер просто сидел, уставившись на свои руки. Наконец Смолл медленно сказал:
— Луи упоминал… об одном месте, где часто бывал. Хотя он был… довольно скрытен на этот счет.
Наконец-то. Вот оно. Я почувствовал, как внутри меня все напряглось.
— Где это?
Винсент Смолл, как бы колеблясь, посмотрел на Бостера, плечи того опустились, он был на все согласен.
— Мы иногда говорили об этом. Он упоминал некоторые детали… рыбная лавка, хозяина зовут Вакс… Луи любит рыбу. Он говорил, что это идеальное место для того, что ему требовалось… место, где он мог думать или работать над тем, что он называл… своими проблемами.
— И вы нашли это место?
— Нет. Мы опросили всех, кто мог знать, с кем встречался Луи, но безрезультатно. Мы даже пытались обнаружить эту рыбную лавку и человека по имени Вакс, но и это нам не удалось.
Перед глазами у меня все поплыло, как в тумане. Секунду назад мне казалось, что я уже нашел отгадку, и вдруг она опять отдалилась на миллион миль. Но ничего. Если Агронски говорил об этом, он мог сказать и еще что-нибудь, на что они не обратили внимания.
— Как часто он упоминал об этом месте?
— Пару раз при мне, когда он чувствовал себя… ну, не совсем здоровым, — сказал Клод Востер.
— Как будто он нуждался в поддержке, — предположил я.
— Да.
Я посмотрел на Смолла.
— А вам?
— Несколько раз. Случайные высказывания. Но очень странные для него.
— Почему?
— Потому что он привык к прекрасному оборудованию. Кроме того, в его работе нужны были помощники для решения простых задач, и в этом смысле искать одиночества было странным для него.
— Тем не менее, он был нелюдим, не так ли?
— Совершенно верно. Но это по отношению к людям в личной жизни, а что касается работы, другие люди для него были просто необходимы.
— И вы не можете вспомнить больше ничего такого, что он говорил или делал и что могло бы помочь нам определить это место?
Мягким голосом Востер сказал:
— Он не мог поехать на север.
— Почему?
— Луи страдал от ревматизма. Он не мог выносить холодной погоды.
— Итак, это означает, что нам осталось всего пол континента на юг, — пошутил я.
— Мы пытались его найти, мистер Менн, — сказал извиняющимся тоном Смолл.
— В следующий раз не делайте этого одни. Вместе со мной этим занимается целая группа. Мы посмотрим, что можно здесь предпринять. Я советую вам обоим засесть по домам и не высовываться. Есть еще кое-кто, знающий о ваших связях с Агронски. Если только им покажется, что вы располагаете сведениями о его местонахождении, на вас тут же начнется охота. Вы уже имели возможность убедиться, на что они способны, так что сидите тихо…
— Но…
— Я договорюсь, чтобы полиция охраняла вас. На это время вы являетесь общественным достоянием и вполне заслуживаете такой защиты. Единственное, чего я хотел бы от вас, — постарайтесь еще раз вспомнить ваши разговоры с Агронски, какие-то детали, любые мелочи, связанные с этим. Если что-нибудь вспомните, звоните мне. — Я записал номер телефона мотеля «Песчаные дюны» на двух листочках и передал по одному каждому из них. — Если меня не будет, свяжитесь со Службой безопасности в Нью-Йорке или с местным отделением ФБР, и они тут же направят к вам человека.
Оба молча кивнули.
— Вы понимаете, насколько серьезна ситуация?
Они снова кивнули.
— Кто-то из вас, возможно, держит в руках ключи к собственному спасению. И у вас не так уж много времени. Может быть, и вовсе нет.
В Службе безопасности проходило срочное совещание, когда раздался мой телефонный звонок. Сначала меня выслушал Чарли Корбинет, затем он передал трубку Халу Рэндольфу. Голос его потерял свою обычную жесткость, он лишь устало сказал:
— Рэндольф слушает.
— Тайгер Менн. У меня кое-что есть. — Я рассказал ему в деталях о наркотическом состоянии Агронски, о том, что он, возможно, укрывается в маленьком рыбном магазине, который держит человек по имени Вакс, и что это, должно быть, недалеко от мест, богатых рыбой. — Вам понадобится чертовски много людей, чтобы все это найти, — сказал я. — Магазин может находиться возле реки, озера или океана. Это означает, что вы должны прочесать приличную часть страны, но это единственная ниточка, которая у меня есть.