— Когда же это будет? — с интересом спросила она.
— Я сообщу тебе.
— Похоже, ты любишь затягивать период ухаживания, Тайгер, — сказала она уже без улыбки.
— Когда все закончится, — сказал я, — когда мы сможем ходить и дышать, не чувствуя запаха смерти, с сознанием того, что мир не находится на грани уничтожения. Я не хочу, чтобы ты стала вдовой, еще не выйдя замуж.
— Как ты можешь знать, чего я хочу, дорогой?
— О, ты готова заполучить меня сейчас, потому что ты баба, а все бабы хотят замуж несмотря на обстоятельства.
— Терпеть не могу это слово.
— Оно лишь означает, что ты больше чем женщина.
Ты настоящая куколка, с красивым лицом, живым телом и умом. Я чертовски тебя люблю. Только я могу оценить все твои возможности и я хочу тебя всю.
— Так, значит, я баба, — повторила она, теряя свое британское произношение и переходя на чистый бруклинский диалект.
— Черт, где ты этого набралась?
— У тебя. — Она подошла к гардеробу, взяла одежду и положила около меня, пистолет отдельно.
— Одевайся. Хочешь, чтобы я осталась?
Я слегка оттолкнул ее:
— Иди отсюда. Некоторые вещи я могу делать сам.
— Но в чем-то тебе нужна помощь, не так ли?
Я ухмыльнулся:
— Ты права. А теперь убирайся.
Очень медленно и пластично она встала с кровати, остановилась, взглянула на меня, затем направилась к двери. Ее колебание было намеренным, и она хотела, чтобы я это видел. Она медленно повернулась, держась за ручку двери, и спросила:
— Ты действительно знаешь, где он?
— Кто?
— Луи Агронски.
Я был уже в брюках и в ремнях для пистолета.
— Нет, но думаю, что знаю, как найти его.
— Могу я помочь?
— Возможно, но не сейчас.
— А как другие?.. — спросила она с надеждой.
— Они не в счет. Позже я скажу тебе, почему.
— Ты можешь мне сказать, куда ты сейчас собираешься?
— Конечно. В даун таун[4], в нью-йоркское отделение Службы безопасности представить Халу Рэндольфу и компании доклад, после которого они либо заткнутся, либо уступят мне.
— Ты всегда должен быть именно таким?
Я помолчал, заправляя рубаху в брюки.
— Ты хочешь, чтобы я вел себя по-другому?
— Иногда, мне кажется, да.
— Тогда ты мне не нужна.
Ее лицо стало пустым, боль, причиненная моими словами, стерла с него всякое выражение.
— Ты не должен так говорить.
— Нет? Тогда не лезь в мои дела. В противном случае ты перестанешь быть бабой и станешь старой каргой. Я буду делать то, что хочу, а иногда то, что должен. Только одного я никогда не приму — женской сентиментальности и жалости. Когда я работаю, не стой за спиной. Ты знаешь, чем я занимаюсь, и поэтому не старайся мною управлять. Еще не родилась мать той женщины, которой бы это удалось. Я делаю свои дела по-своему, и если ты не понимаешь, что я мудрее тебя на двадцать лет, то тебе нечего делать со мной, направь свои старания в другую сторону, детка. Найди себе парня, который будет ползать перед тобой на коленях, ясно, куколка?
Рондина изучающе посмотрела на меня, улыбнулась и смиренно пожала плечами. Но ее глаза смотрели твердо. Она была таким же профессионалом, только молодым, и на ее счету уже было несколько убийств.
— Ясно, Тайгер. — Она повернула ручку, открыла дверь и, обернувшись через плечо, спросила: — Ты еще любишь меня, Тайгер?
— Будь рядом, и обретешь нелегкую долю.
— Тебя и твою игру словами, — сказала она.
Хал Рэндольф устроил настоящую инквизицию. Я много раз и раньше проходил через процедуру запугивания. Сейчас они разыгрывали передо мной сцену, чтобы произвести впечатление.
Здесь были руководители трех служб, их лица я хорошо знал. Два профессиональных стенографиста восседали за своими столами, готовые записывать каждое слово, чтобы потом можно было проанализировать все в деталях. И, наконец, Рэндольф во главе стола, пытавшийся изобразить дружескую улыбку, чтобы я почувствовал себя свободней.
Я встретился взглядом со смеющимися глазами Чарли Корбинета, который сидел за дальним концом стола, и подмигнул ему. Затем выдвинул из-под стола единственный свободный стул и неуклюже сел на него, чувствуя снова боль в боку.
— Итак, джентльмены? — сказал я.
Стенографисты это немедленно записали.
Рэндольф прочистил горло и еще раз взглянул на меня, но дружеское выражение исчезло.
— Я сразу приступлю к делу. Мистер Корбинет передал мне ваш разговор. Имея в виду недавние… события, мы хотели бы получить информацию из первых рук.
— Хорошо, — ответил я. — В деталях?