Кстати, менты о случившемся не знали. С одной стороны, логично. Мы ведь не заявляли. С другой — странно. Чекисты вон, в курсе. В первый же день почти прискакали. Поэтому начальству я отчитался об ухудшении здоровья Милославского. Очень пространно. Мол, поплохело внезапно человеку. Теперь вот находится в руках у докторов. В принципе, не соврал. Ясен пень поплохеет, когда тебе в бок заточку суют. Осторожно порасспрашивал о насущном. Меня тоже порасспрашивали. Но настойчиво. Мол, как обстоят дела в гастрономе. С чистой душой доложил, все отлично. Работаем. Внедряемся. Так успешно внедряемся, что даже сами оказались среди персонала. Со дня на день проберемся еще основательнее в стан врага. Потом сослался на сильное желание продолжить внедрение и смылся в магазин.
Там наведался к заместителю директора. Милая женщина, которая больше напоминала музейного работника, чем сотрудницу торговли. Соколова снова не было на месте. Либо он внезапно загрузился делами, которых стало неимоверно много, просто аврал у мужика, либо принял мои слова к сведению. Быстро помог грузчикам раскидать товар. Сделал работу в несколько раз быстрее, чем мог бы. Заранее именно об этом и говорил с замом Соколова. Мол, родственник в тяжёлом состоянии. Уйду чуть пораньше. По той же причине, мол, задержался. Тоже, кстати, не соврал. После всего, что было, мы с Мажором стали по-родственному близки. Явился, наконец, домой, и что? Покоя снова не видать. Еще и товарищ Милославский с предъявами.
— Ну? Так что произошло? — Повторил я свой вопрос.
— Вообще ничего. — Он помолчал, а потом рявкнул. — Ничего хорошего! Ты какого хрена лезешь, куда тебя не просят?
В комнате, где спрятался Андрюха, послышались звуки возни. Потом раздался глухой мат Матвея Егорыча, который сопровождал высказыванием, что жрать кому-то надо поменьше. Похоже, они там пытаются вдвоем уместиться возле двери и подслушать наш разговор.
— Иди сюда, друг мой замечательный. — Мажор поманил меня пальцем, — А то у нас все остальное семейство внезапно поглупело. Не понимает русского языка.
Жорик сделал шаг в сторону спальни, где прятались дед с Андрюхой. Сдаётся мне, им тоже перепало.
— Не понимают люди, что не надо лезть своими любопытными носами везде и всюду! — Крикнул Милославский в закрытую дверь. — И что в пожилом возрасте подслушивать стремно!
— Так…похоже, все на взводе. Да? Ладно, идём потрындим. — Я пожал плечами и направился в комнату.
— Стас, вернулся? Кушать будешь? — Их кухни выглянула Тоня.
Однако, в ответ получила гневный взгляд Мажора и его же комментарий, мол, жрать все горазды. Лучше бы с таким же интузиазмом делом занимались. Каким конкретно делом, Жорик не уточнил, но и Тоня не рискнула спрашивать. Только буркнула себе под нос, мол, нечего на других срывать свое плохое настроение. Если кое-кто не в состоянии с девушкой разобраться.
— Ну? Рассказывай. — Мажор закрыл за собой дверь и повернулся ко мне лицом.
Я покрутил башкой, соображая, куда лучше приткнуть свой зад. В комнате, кстати, неуловимо пахло женским парфюмом. Знакомым.
— Наташка была. — Догадался я, наконец.
Вернее, то, что девчонка должна прийти и так знал. Но, честно говоря, ожидал, после этой встречи Мажор наоборот будет доволен и счастлив. Ладно, может, насчет счастлив — это я загнул. Но уж доволен точно. Похоже, где-то мой план оказался несовершенным. Подозреваю, что везде.
— Прикинь? — Жорик развел руками. — Наташка. Вот ведь сюрприз. Да? Ты на хрена ей сказал, чтоб она сюда пришла?
— Обоссышься. Ты чего орёшь-то? Психованный. Она на меня сама набросилась, как только я в магазине появился. Сто пятьдесят вопросов. Что с тобой? Где ты? И все такое. Я не знал, что это великая тайна. И потом, сам же хотел с ней поговорить. Это — первое. А второе…слушай, в той жопе, где мы находимся, теперь и она, твоя Наташка, между прочим тоже. Мне кажется, человеку надо сказать, что к ее персоне проявили интерес. И объяснить, по какой причине проявили… Ты же побеседовал с ней?
Мажор нахмурился, а затем отвел взгляд.
— Во дебил…Не побеседовал. — Я с удивлением пялился на Милославского. — Ты в разуме? Нет? Или думаешь, все, что происходит, само собой испарится? Рассосётся, как прыщ? И чекисты, и твой папаша со своими непонятными претензиями? Серьезно?
— Да блин… — Жорик с тяжёлым вздохом рухнул в кресло. — Я растерялся. Надо же было подготовиться как-то. Подумать хорошо, что сказать. Тема серьёзная. Не просто о погоде поговорить. И потом…она спросила, мол, могу я пообещать, что все теперь будет иначе. А как пообещать то? Понятия не имею, где буду завтра. Врубаешься? Это надо обо всем рассказывать. Вообще обо всем.