— Ты дура и есть! Самая настоящая дура! Лифт испортил! Да я тебя и знать не знаю, я и имя-то твое первый раз услышал. Скажи спасибо, что не получила вот это, — Митька покрутил перед ее носом туго сжатым кулаком, потом оттолкнул девчонку и зашагал прочь.
Он уже обогнул угол дома, когда услышал позади легкий топот.
Девчонка снова дотронулась до его плеча.
— Ну, чего тебе еще надо? — заорал Митька.
— Послушай… ты не сердись… я теперь вижу, что это не ты.
— Спасибо! Я прям-таки счастлив, — Митька расшаркался.
— Ну, перестань. Не паясничай. Я ведь и вправду думала, что это ты написал. Я ведь никому не сказала, хотела поговорить, потому что это же ужасное свинство…
— Но почему ты меня… Мы что, давно знакомы? И ты меня хорошо знаешь?
И тут Митька осекся.
— Это потому, что я Надькину тетрадку? — тихо спросил он.
— И потому тоже, — так же тихо ответила Таня. — И еще потому, что я ни одного мальчишки пока не знаю, а ты в одном подъезде…
— Так что ж, если в одном…
Митька умолк. И тут Таня тихо сказала:
— Знаешь, у тебя были очень страшные глаза, очень сердитые. Я думала, ты меня ударишь.
— Еще чего, — пробормотал Митька и нахмурился, но ему очень понравилось про страшные глаза.
— Ты мне так сжал руку… У меня, наверное, будет пять синяков.
— Извини, — буркнул Митька и опустил голову.
Он опять почувствовал, что теряется под ее взглядом.
— Тебя как зовут? — спросила она.
— Дмитрий. Митей дома зовут.
— Красивое имя. Ми-тя. Красивое.
— Скажешь тоже… Имя как имя.
— Не-ет, красивое.
Некоторое время они шли молча, искоса поглядывая друг на друга.
— Ты знаешь, Митя, когда ты вышел из подъезда, я подумала, что у тебя случилось какое-то несчастье, такой ты был печальный. Я еще подумала, что ты из-за этой дурацкой надписи, что ты жалеешь. У тебя беда какая-нибудь?
Митька остановился удивленный, внимательно поглядел на Таню, и вдруг ему показалось, что он знает ее давно-давно, всегда знал.
И еще ему показалось, что это уже было когда-то.
И эта странная девчонка, которая, как колдунья, может чувствовать, какое у тебя настроение, и они когда-то уже вот так стояли на ветру и глядели друг на друга, и разговаривали.
Он потряс головой, но странное чувство не проходило. И Митька неожиданно заулыбался во весь рот, потому что ему вдруг стало хорошо-хорошо, просто даже замечательно. И захотелось все ей рассказать про свою беду.
Вернее, даже не про беду, а может быть, вовсе про счастье — зависит от того, как завтра все обернется, потому что несколько дней назад Митька соврал.
Пока длился суматошный день в новой школе, в новом классе, он почти забыл про это, но теперь на него опять накатили разные невеселые мысли.
Он соврал.
Но все дело в том, что он, может быть, вовсе и не соврал. Вот какое дело.
Он и сам запутался.
А выяснится все только завтра. И Митька боялся, что до завтра он не доживет, а помрет от волнения и неуверенности уже сегодня.
Все это Митька пробормотал так сбивчиво и непонятно, что Таня только покачала головой.
— Погоди, погоди, ничего разобрать не могу. Ты соврал?
— Соврал!
— А говоришь, не соврал.
— Может быть, и не соврал, я не знаю.
— Но так же не бывает, Митька!
— Бывает.
— Слушай, ты можешь мне все по порядку.
Митька задумался. Потом неуверенно сказал:
— Ну… не знаю… попробую, рассказать?
И вот что Таня узнала от Митьки.
III. Завтра на старт!
С Колей Прохоровым Митька познакомился в южном городе Сухуми на водной станции. Митька приехал туда на каникулы к бабушке и дома появлялся только для того, чтобы перекусить да выспаться.
Все остальное время он был на море.
Он обуглился на солнце, как головешка, волосы выгорели, стали пестрыми — полоса черная, полоса рыжая — и торчали от соленой воды сосульками.
— Ты погляди на себя, — чучело да и только. Ты же ж скоро ракушками обрастешь от этого моря, будь оно неладно, — говорила бабушка. — Мать приедет, скажет, что я тебя специально голодом морила, чтоб скелет для музея сделать.
— Не скажет, — смеялся Митька и говорил бабушке про ультрафиолетовые лучи, которые такие полезные, что просто ужас. И еще говорил о броме, йоде и других замечательных, очень нужных человеку веществах, которые есть в морской воде.
Бабушка умиленно вздыхала, добрела, гладила Митьку по голове.
— Ишь, сколько всего вычитал, чертеня! Не переспоришь тебя, — говорила она.
Коля Прохоров поразил Митькино воображение при первой же встрече.