Никита Епифанов возвращался с работы и увидел «скорую помощь» и мрачных врачей у подъезда, где жил Василий Петрович, его закадычный дружок, и сердце у него ёкнуло, предчувствуя беду Он спросил врачей — те ему рассказали. Он опрометью бросился на четвёртый. Дверь была открыта. Он кинулся приводить в чувство молодую, не забыл погладить Любочку по головке и успокоить её, хотя она спокойно занималась своими куклами.
Теперь он набирал телефонный номер и объяснял Люсе:
— Я друг его, понимаешь, дочка, приятель, мы с ним, бывало… — И тут он снова не мог удержаться от рыданий и так сквозь рыдания и разговаривал с Зиной: — Зин, это я, Никита Епифанов, я от тебя звоню. Зин, наш-то, Василий Петрович, да вот, отошёл… Да, вот… Алё, алё! Зин, где ты? Алё… Это кто? Зин, это ты? Не пойму чего-то… Девушка, да… Это я на её дома. Василий Петрович умер… Вы уж там её в такси, что ль. Капель там дайте, что ль. Проводили бы до дому.
На фабрику Никита Епифанов звонил, уже немного успокоясь. Представился родственником Василия Петровича. К тело фону подошёл сам Борис Владимирович и разговаривал с Никитой как с родственником. Он заявил, что фабрика возьмёт на себя все расходы, только нужно будет сохранить все квитанции для отчёта. Пускай он, Никита Андреевич, возьмёт на себя оформление всяких бумаг в загсе и так далее. Гроб сделают на фабрике, и об этом беспокоиться нечего. Тут Никита Епифанов от себя, в приливе чувств, добавил, что поминки возьмёт на себя его жена, потому что от Зины сейчас нельзя требовать, потому что Зину нужно оберегать.
Потом приехала Зина. Теперь уже Люся успокаивала её как могла, а Никита Епифанов руководил всеми практическими делами. Он, как и хотел, привёл двух старушек и только спросил у Зины, во что обрядить. У той, оказывается, всё было приготовлено. И чистое бельё, и рубаха, и костюм чёрный из химчистки. Не то чтоб она ждала кончины мужа, но участковый врач, с которым она тайком поговорила, предупредил её, что дела плохи. Она, конечно, не поверила, но знала, что всё должно быть наготове.
Старушки сделали своё дело. Обмыли, обрядили, всё честь по чести. Потом пришла жена Никиты Епифанова и, тоже поголосив для порядка — как-никак они были в своё время в хороших отношениях, — подключилась к хлопотам.
А хлопот, когда человек умирает, как известно, много.
Потом приехал Борис Владимирович, постоял над покойным, помолчал, сурово сдвинув брови, потом понимающе обнял за плечи Зину и сказал ей всякие слова, в которых чувствовал необходимость. Потом отвёл Никиту Епифанова на кухню, там достал из пиджака маленькую фляжку коньяка, молча налил в два стакана, и так же молча они выпили. Потом он взял у Никиты Епифанова свидетельство о смерти и сказал, что если они не возражают, то фабрика хотела бы проститься со своим лучшим и старейшим работником и устроить гражданскую панихиду в своём клубе. Если Зина и все согласятся, то завтра утром он пришлёт гроб, потом, когда назначат день похорон, тело привезут в клуб, а уже оттуда — на кладбище. Если, конечно, Зина не будет возражать. И пускай они ни о чём не беспокоятся. Фабрика возьмёт на себя всё. Автобус будет, оркестр. Фабрика очень обязана Василию Петровичу. Он был лучший работник. Просто талантливый мастер своего дела. Память о нём на фабрике останется навсегда.
Никита Епифанов сочувственно поддакивал и говорил со своей стороны много хороших, тёплых слов. Вспомнил о шифоньере и вообще о многом.
И как будто не было этих пяти лет разлада между ним и покойным Василием Петровичем. Никто ни одним словом не вспомнил о последних, странных годах его жизни. Словно и непонятное увлечение Василия Петровича было частью той самой болезни, которой он мучился последний год и от которой умер. И вспоминать об этом неделикатно.
Борис Владимирович позвонил уже к концу дня. Подозвал к телефону сперва Никиту Епифанова.
— Значит, так, Никита Андреевич, — сдержанно сообщил Борис Владимирович, — гроб, как я говорил, будет завтра к девяти часам. Вам его привезут и вообще помогут, а с кладбищем тут такая история… На центральных не принимают: мы на машине всё объездили. Ничего нельзя сделать. Съездили на парочку загородных. Там тоже сложности, но кроме этого — очень далеко… В крематории нам пошли навстречу. Я сейчас и звоню из крематория. Так что поговорите с Зинаидой Михайловной и с детьми… Я ещё позвоню минут через пятнадцать — двадцать.
Никита Епифанов уже созвал семейный совет, на котором присутствовала вся семья Василия Петровича и Никита Епифанов с женой Екатериной Ивановной.