Он ушел, а она болезненно сморщилась, стиснув зубы. «Зачем я ему это сказала, зачем? Костя прекрасно понял, что я не хочу, чтобы он возвращался скоро. Да, не хочу, и не надо было лгать. Никто тут не виноват, хотя я сама пригласила Костю поехать. Я уже тогда чувствовала, что не надо было этого делать. Но он такой милый и преданный, этот Костя. Просто обидно, что все так получается… ничего ужаснее я еще не переживала. Он, конечно, нарочно ушел, и мне его почему-то не жалко. Нет, жалко, но это не то, не то… Но где же Федор Федорович, неужели его куда-нибудь вызвали?»
Валя вскочила со стула, почти бегом, натыкаясь на танцующих, пересекла просторный зал и очутилась в знакомом коридоре. Светозарова и председателя райисполкома у окна не было. Она тупо остановилась, обессиленно прислонилась к стене. Не было ни мыслей, ни воли, чтобы взять себя в руки. Хорошо, что коридор оказался безлюдным.
Очнулась от прикосновения чьей-то руки к плечу. Обернулась — он! Светозаров серьезно и ласково сказал:
— Я думал, вы в зале. Едва разыскал. Так как же наш уговор?
— Да, да, пойдемте…
Она ухватила его за руку, стремительно увлекла за собой. Уже войдя вкруг, насмешливо спросила:
— Так, значит, вы не опасаетесь за свой директорский авторитет?
— Я такой же человек, как и все, — с улыбкой, но так же серьезно и ласково ответил Светозаров; он не спускал с Вали глаз, и она тоже не могла отвести взгляда, хотя и понимала, что за ними могут наблюдать. Начинался концерт, и танцующих осталось немного.
— Я уже давно не танцевал, так что извините за неуклюжесть, — говорил он, касаясь щекой ее волос. — Волосы у вас чудесно пахнут, я даже затрудняюсь сказать — чем…
Это было банально, но ничего другого ему не пришло в голову.
— Чем они могут пахнуть у доярки? Парным молоком и навозом, — рассмеялась она.
— О, нет-нет! — страстно возразил Светозаров и крепче прижал Валю к себе; он чувствовал, что теряет голову, и не хотел противиться той силе, которая властно влекла его к девушке с завитыми каштановыми волосами и упругим, гибким станом. — Я не знаю, что со мной происходит, Валя, — тихо и очень медленно продолжал он. — Это как в сказке… Я и не подозревал, что вы такая… такая…
— Какая же? — еще тише спросила она.
— Милая и красивая, с открытым сердцем… Не знаю, как вам, а мне этот вечер уже не забыть.
Валя вспыхнула, не скрывая радости и позабыв даже прикрыть ресницами глаза.
— И я тоже… буду помнить.
Они медленно кружились, кружились… Светозаров танцевал прекрасно, но Валя вспомнила об этом позже, уже дома. Сейчас она вся как-то притихла, беспрекословно повинуясь сильным рукам, несшим ее куда-то далеко… Это было новое и удивительно приятное ощущение, трудно было поверить, что все происходит наяву. И было бесконечно жаль, что нежная, плавная музыка вдруг кончилась… Светозаров признательно пожал Вале руку, но ничего не сказал, и она была благодарна ему за это: любые слова нарушили бы очарование, которое она испытывала…
Стоило ей, однако, увидеть Костю, и очарование наполовину пропало. Он стоял в дверях, опершись о косяк, спокойный, прямо-таки страшно спокойный и безразличный ко всему, так что Валя, глянув в его лицо, невольно вздрогнула. Светозаров посмотрел на часы, принужденно улыбнулся.
— А, вот вы где… Однако уже поздно. Пора, пожалуй, одеваться.
— Шофер давно ждет, — сказал Костя.
— Пойдемте, Валентина Николаевна…
Когда они, одетые, вышли на улицу, Костя ждал их у машины. Он хотел было помочь Вале сесть, но Светозаров справился с этим лучше и быстрее, сам сел на прежнее место — рядом с шофером. Когда машина тронулась, Костя спросил иронически:
— Федор Федорович, вы же собирались остаться в городе…
— Да, знаете ли, отпала такая необходимость, — холодно ответил Светозаров, не оборачиваясь.
За всю дорогу никто не проронил больше ни слова. Валя заново, в мельчайших подробностях, переживала все, что произошло в этот необыкновенный, странный вечер. Костя, оскорбленный и подавленный, горько упрекал себя за эту несчастную поездку, а Светозаров думал о том, что по отношению к Ольге он вел себя нечестно, но что, если бы он остался, это было бы столь же нечестно по отношению к Вале…
6
В один из первых апрельских дней, возвращаясь из города, Терентий Павлович Лазуткин завернул к Светозарову. Ехал он на грузовой машине, вез кое-что из запасных частей и тонну семян гороха. Подъезжая к центральной усадьбе совхоза, вспомнил, что давно собирался потолковать с директором, да все времени выбрать не мог, а тут как раз удобный случай — усадьба-то у самой дороги.