— Я же недавно приезжал. Ты забыла?
— Не-ет, не забыла, — протяжно, с лукавым блеском в чуть сощуренных глазах, произнесла она. — Но имейте в виду: я-то сюда больше не приеду.
— Почему? — сделал он удивленное лицо.
— Здесь же нельзя быть долго… Впрочем, я по делу. У нас на ферме плохо с кормами, а Зыков, как всегда, отделывается обещаниями.
Из предосторожности Светозаров все-таки сел в кресло, хотя дорого бы дал за то, чтобы посидеть рядом с Валей.
— С кормами у нас везде плоховато, но тебе мы кое-что выделим. За март у тебя прекрасные показатели.
— А сейчас хуже… — Она умолкла, прикрыв ресницами глаза, но уже через секунду снова устремила на него улыбающийся, зовущий взгляд. — Скучный разговор, правда? Я скучная, да?
— Уж я-то куда скучнее…
— Д-да, пожалуй.
— Зато, поверь, любой твой разговор, каждое твое слово приятны для меня. Вообще с тех пор, как мы встретились, я много, всегда думаю о тебе…
— Интересно, как же вы думаете?
— Ну… об этом я скажу потом, не здесь.
— Хорошо, — сразу согласилась она и встала. — Так ты приедешь? Когда?
— Завтра. Под вечер. И увезу тебя с собой…
— Куда же вы меня увезете? — весело спросила Валя.
— Куда-нибудь… все равно…
— Посмотрим, как это вам удастся… Так я ухожу…
Но она все стояла, поправляя шапочку и волосы. Светозаров, не спуская с нее восхищенного взора, вышел из-за стола, и ему опять показалось, что Валя всем существом потянулась к нему, хотя на самом деле не тронулась с места. Он почувствовал это по ее взгляду, по всей застывшей в трепетном ожидании фигуре, по чуть дрогнувшим губам… Легкая, знакомая дрожь охватила его тело. Он грубо схватил ее за плечи и долго не мог оторваться от ее влажных, упругих губ. Валя почти повисла на его руках…
А потом он стоял у окна, наблюдая, как Валя легкой девичьей походкой выбежала на дорогу и остановила попутную машину. Машина уехала, а Светозаров все смотрел и смотрел, не видя, будто прислушиваясь к тому, что происходило в его душе… Да, он поступил опрометчиво. Такого еще с ним не бывало. Так недолго и сорваться, а это уж вовсе ни к чему. Но что делать, если эта девчонка чертовски красива и доступна? Решено: он завтра поедет к ней. А там посмотрим…
7
И все-таки весна пришла… В двадцатых числах апреля подули юго-восточные ветры, запахло снеговой влагой, смешанной по утрам с оседавшим к земле дымком русских печей, под крышами неуловимо быстро выросли синеватые сосульки. Вскоре испортились зимние дороги и тропы. Лошади, вывозившие из затопляемых мест сено, по брюхо проваливались в пропитанном водой и солнцем снегу, рискуя сломать ноги. А в это время у солнечной школьной стены уже обнажилась прошлогодняя, еще мертвая, мурава, и на ней на переменах радостно возились ребятишки.
Талая вода, скапливаясь под снегом, искала выхода, стремилась по издавна знакомым ложбинкам и склонам вниз, вырывалась на поверхность, весело журча ручейками и безымянными речушками.
Село не узнать. Идешь улицей, разбрызгивая ногами студеную воду в лужах, и не заглянешь ни в одно окно — все стекла полыхают от полуденного солнца пожаром, аж глядеть больно. А у иных заботливых хозяев уже сухо на дворе, и на нем, пока еще сдержанно, как бы пробуя голоса, уже кудахчут куры…
В эти дни у Кости, как никогда, было много дел: близился Первомай, и Костя не хотел ударить лицом в грязь. Он сам писал лозунги и плакаты, руководил репетициями драмкружка, по поручению парторганизации выпускал боевые листки и «тревоги», посвященные завершению подготовки к севу. Занятый с утра до позднего вечера, он упорно пытался не думать о Вале, забыть ее — и не мог. Быть может, ему легче было бы это сделать, если бы ничто и никто не напоминал о ней, но в том-то и заключалась беда, что о Вале Костя слышал и читал ежедневно. Она незримо была всегда с ним, вернее — он с ней, потому что сама Валя, конечно, вряд ли хоть раз вспомнила о нем.
Только два дня назад из села уехали операторы Ленинградской студии кинохроники, снимавшие Валину «елочку» для журнала «Наш край», а неделей раньше в библиотеку поступила брошюра Вали, изданная в области, — «Мой опыт дойки 120 коров». Драмкружковцы наседали на Костю, выпытывая, почему не участвует Валя в репетициях и будет ли она вообще выступать в праздничном концерте. Костя злился, даже грубил товарищам, и уже одно это вызывало у ребят и девчат догадки и подозрения. Потом стало известно, что на ферме снижаются надои, хотя, впрочем, никого, кроме Кости, это особенно не удивило, так как подобное случалось каждую весну. А Костя не мог думать об этом спокойно, как ни старался…