— Ну, чего ты, дорогая? Чего ты испугалась? — слегка дрожащим голосом спросил он, подходя к ней и обнимая за плечи.
Валя смутно осознала, что чем-то оскорбила его, он выглядел таким жалким и обиженным. А вдруг он обиделся серьезно? Стыд охватил ее — не за него, а за себя, сделавшей что-то не так, как, наверно, следовало бы сделать в таких случаях. Стыд и боязнь потерять его…
— Извини меня, милый. Я все-таки опьянела… — Валя спрятала лицо на его груди. — Я не хочу этого, и ты тоже не должен…
— А что же я должен? — усмехнулся Светозаров, но она не могла видеть этой усмешки.
— Ну… просто любить меня…
— Просто не любят. Ты же взрослый человек и должна понимать… Я, видишь ли, не создан бесчувственным истуканом. Но ты, значит, не любишь меня?
— Нет, нет!.. То есть, да, но… — Валя подняла голову. Светозаров смотрел на нее с насмешливой отчужденностью, и ее опять охватил страх потерять его. — А ты… любишь меня?
— Разумеется, — с той же грустной полуулыбкой ответил он. — Ну, успокойся и давай сядем. Ты не торопишься?
— Н-нет… — Она села, и Светозаров нежно обнял ее. — Федя, я все хочу спросить… как же мы дальше будем?
Она хотела спросить: «Ты женишься на мне?» — но слова эти застряли в горле. Неужели он сам не скажет об этом? Валя притаила дыхание, не решаясь взглянуть на него.
— Главное, что мы любим, а остальное неважно, — быстро ответил Светозаров, как бы давая понять, что разговор на эту тему преждевременен. — Жизнь только начинается, и у нас все впереди, понимаешь? Надеюсь, ты веришь мне?
— Да, я верю, — благодарно сказала Валя. — Как же иначе? И кому же мне еще верить?
— Вот и хорошо. Ничего не бойся… Хотя, говорят, жизнь и сложная комбинация, но надо всегда рассчитывать на лучшее. Я, по крайней мере, твердо рассчитываю… Да и ты… Ты же современная девушка и не должна поддаваться всяким старомодным предрассудкам…
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила она, хотя и догадывалась — что. Но прежнего страха уже не было. Федя крепко и нежно обнимал ее!
— Только то, что ты самая красивая, милая и умная… Принести вина? Совсем немного? У меня что-то голова разболелась.
— Да, — прошептала она.
Они выпили по рюмке. Потом он легко поднял ее и посадил к себе на колени.
Занимался мутный, сырой весенний рассвет. За единственным в комнате окном веселее зажурчали укрытые за ночь тонким ледком ручьи, с нарастающим шелестом и бульканьем плыла по закраинам Сухоны шуга, просыпались шустрые воробьи… Но Валя ничего этого не видела и не слышала. Она лежала на диване полураздетая, с закрытыми глазами, притихшая, обессиленная, растерявшая недавнюю веселость и уверенность. Она чувствовала только, что случилось непоправимое, и хотя ни в чем не раскаивалась, ей вдруг стало жалко себя. Но тут же Валя отбросила эту непрошенную жалость. Ведь Федор с ней, рядом, вот он легким прикосновением целует её закрытые глаза, а главное, скоро они всегда будут вместе, и не надо ни о чем таком думать и жалеть, так должно было случиться…
Кружным путем он довез ее до окраины села. В машине оба молчали. Светозаров выглядел смущенным, его виноватый вид трогал и вместе с тем почему-то беспокоил Валю. Казалось, не она, а он жалеет о том, что произошло между ними. Валя растерянно взглянула на него, но заговорить не было ни сил, ни желания. Смутная тревога закрадывалась в ее сердце.
— Ты на меня не сердишься? — спросил он, когда машина остановилась и Валя открыла дверцу.
— Что ты! — Она вымучено улыбнулась. — Я… я сама во всем виновата.