Он не стал ни возражать, ни утешать ее, только сказал:
— Пожалуйста, никому ни о чем не говори, это очень важно.
— Но…
— Я очень прошу тебя! Пойдут кривотолки, сплетни, а это вовсе ни к чему… ни тебе, ни мне.
— Хорошо… Когда мы встретимся? Ты приедешь?
— Конечно. Постараюсь даже завтра. Если вдруг куда-нибудь не вызовут или не задержат срочные дела.
— Кто же может вызвать в праздники?
— Время сейчас такое, что хлеборобам не до праздников. Все должно быть подготовлено до винтика. Уже есть участки, где завтра можно пахать. Дубровин звонит каждый день, да я и сам не намерен зевать. Но я постараюсь…
— Я буду ждать… очень…
Губы у нее дрогнули, она только сейчас поняла, что он так и не поцелует ее на прощанье. Светозаров сидел, положив руки на руль, сосредоточенный и даже хмурый, и был совсем не таким, как там, в комнате… Валя медленно повернулась и пошла, оскользаясь, по схваченной утренним холодком дороге…
Но и тогда и вот теперь, когда острота первых переживаний вроде бы притупилась, Валя действительно не сердилась на Светозарова. Сейчас она более, чем когда-либо, понимала, что вела себя легкомысленно и опрометчиво. Что из того, что она любит Федора и готова ради него на все? Все равно так поступать она не имела права. Куда девалась ее гордость? Подумать только — она сама почти повесилась ему на шею, наивно допытывалась, любит ли он ее. А он вовсе и не любит, раз не приехал ни позавчера, ни вчера, ни сегодня. Конечно, он считает ее наивной простушкой, с которой любопытно позабавиться, и он прав. Как это все мерзко и глупо! Наверно, он думает, что Валю соблазнил его чин, а ей наплевать на любые чины. Разве она виновата, что полюбила просто человека и поверила ему?..
Но эти мрачные мысли недолго владели Валей, да и возникли они лишь сегодня, потому что Светозаров все не ехал и не ехал и не подавал никаких вестей. Конечно, его задержали дела. Он непременно приедет, как только освободится. А может, позвонить ему? Из конторы нельзя, но телефон есть в сельпо. Ах да, сейчас уже поздно. Хорошо, она подождет до завтра. Ей так много надо сказать ему…
12
Все эти дни Светозарова буквально лихорадило. Вот уже третье утро специально купленный будильник оглушительно тревожным звоном, пугая за стенкой соседей, поднимал Федора Федоровича ровно в половине седьмого, хотя, откровенно сказать, особой нужды в том не было. Но директора совхоза одолевало нетерпение. Ему все казалось, что если он проспит и лично не поторопит людей, главный инженер и механик тоже будут прохлаждаться, мастерские откроются с запозданием, агроном, вообще-то нерасторопный человек, забудет выполнить данные ему вчера поручения…
С непривычки вставать рано пробуждение Федора Федоровича было мучительным. Оторванный от сна внезапным звонком, он вздрагивал, ошалело мигал, потом зарывался головой в подушку и на ощупь натягивал одеяло. Однако будильник гремел, как при пожаре. Светозаров, тоже на ощупь, дотягивался до него и, мысленно чертыхаясь, выключал. Однако и после этого встать было не так-то просто. Веки упрямо слипались, вое тело было вялым и непослушным, оно не хотело расставаться с теплой и мягкой постелью.
Все-таки минут через десять Светозаров поднимался и в первую очередь подходил к окну. За окном как будто все то же, что и вчера, но Федор Федорович уже пригляделся к давно знакомой картине и замечал малейшие перемены. Вон на дороге обнажилась до земли не только колея, но и бровки кюветов. С сосулек на соседней крыше даже в этот ранний час стекали, словно выдавливаемые из пипетки, едва видимые прозрачные капли, а вчера этого не было. Да и сосульки стали совсем тоненькие и гладкие, похожие на блестящие иголки. Небо, правда, хмурилось, но по некоторым признакам Светозаров угадывал, что эта грязновато-рваная облачность ненадолго, к полудню, а то и раньше на землю хлынет солнечное тепло.
Пока он наскоро прибирал свою немудреную холостяцкую комнату, умывался и завтракал, проходило еще минут сорок. За это время окончательно выветривалась из головы сонная одурь.
Получалось как-то так, что когда Федор Федорович заявлялся в контору, потом в мастерские и в другие места, он обнаруживал, что инженер уже успел побывать в первом отделении и сейчас уточняет график работы на севе, в мастерских слесаря заканчивали ремонт очередного культиватора, а агроном с кладовщиком заняты подсушкой и яровизацией семян…
«Знают, что проконтролирую, и не потом, а именно сейчас, с утра, — удовлетворенно думал Светозаров. — Здесь без этого нельзя. Начнем сев — придется удвоить требовательность. В прошлом году совхоз почти наравне с колхозами шел, ну, а нынче этого не будет».