— Сейчас я приготовлю чай.
— А я отпущу шофера.
Он вернулся быстро. Снял сапоги, куртку и с газетой уютно устроился на диване. Но газета его не интересовала. Полуприкрыв глаза, Федор Федорович наблюдал за Ольгой. Она ходила по комнате, собирая на стол. На ней был домашний, в талию, халат из голубенького с белыми ромашками ситца. Про себя Светозаров называл его халатиком, потому что сшит он был, наверно, еще в студенческие годы, едва достигал колен и делал Ольгу моложе лет на пять-шесть. Лица Ольги Федор Федорович как-то не замечал, потому, может быть, что еще ощущал на своих губах вкус ее твердых, цепких, пахнущих кармином губ, зато не мог оторвать взгляда от длинных, без чулок, ног, мелькавших перед ним.
— Оля! — негромко позвал он.
— Да?
— Иди сюда, ко мне…
Она улыбнулась ему, спокойно поставила на стол вазу с печеньем и подошла к дивану…
14
Под вечер к Косте в библиотеку неожиданно заявился Володя Дьяков и с ним незнакомая белобрысенькая девчушка, которую Дьяков представил до обидного кратко: Танюшка. Как будто этим все было, оказано. Но Танюшка ничуть не обиделась, только смущенно посмотрела на Костю и ухватилась тоненькими пальчиками за столь же тоненькую витую косичку.
Володя Дьяков был секретарем комсомольской организации колхоза «Вперед к коммунизму» и время от времени наведывался со своими ребятами к соседям — то на концерт, то за советом по самодеятельной части. Однако Костя знал, что с художественной самодеятельностью в колхозе было по-прежнему плохо. То ли желающих не находилось, то ли толкового организатора. Сам Дьяков на сцену выходить стеснялся. Даже на собраниях избегал трибуны и предпочитал говорить с места.
В библиотеке у Кости — человек десять народу. Шестеро сидели за столом и читали свежие и старые журналы, двое ходили вдоль полок и выбирали книги, за столом дежурила одна из Костиных активисток — Соня Гладкова, а перед ней стоял пожилой, степенного вида мужчина, только что снявший поношенную, в масляных пятнах кепку и ладонями приглаживавший жесткие, с проседью, волосы.
Костя краем глаза наблюдал за ним и одновременно оттискивал гостей от стола, чтобы разговором не мешать читающим.
— Ты чего, Володя?
— Да вот, понимаешь, просьба есть… Может, выйдем?
— Одну минутку…
Опыт подсказывал Косте, что здесь, в библиотеке, потребуется его помощь.
Мужчина наклонился к Соне и, приглушив густой баритон, стеснительно спросил:
— Мне бы про атомную бомбу что… И про Кубу…
— Я посмотрю, Иван Кузьмич…
Вскоре Соня подала ему довольно объемистый том и брошюру. Иван Кузьмич, щурясь и держа книгу на отлете, бережно и внимательно полистал страницы.
— Нет, не подойдет, — вздохнул он. — Тут больно по-ученому, и формулы вот… Не постигну. Мне бы попроще.
Соня вопросительно взглянула на Костю. Костя подошел.
— Специально про бомбу, Иван Кузьмич, у нас нет, а вот про атомную энергию можно подобрать.
— Вот, вот, — обрадовался Иван Кузьмич. — Это мне и требуется. Ты мне, Костя, найди, где эту самую энергию в жизни можно употребить и каким манером. А про бомбу я уж в газетах читал. Хорошо бы ее совсем не было, ну ее к лешему…
Костя быстренько повыдергал с полки несколько книжек.
— В этой вот рассказывается, как ученые в атом проникли и что там нашли, а в этой — про мирное использование. И написано просто, все понятно. А эти две — о Кубе…
— Ты, Костя, давай их все, дома я разберусь. Очень, понимаешь, любопытная штука, мне сын рассказывал…
— Пожалуйста, Иван Кузьмич. Соня, запиши.
Костя предложил Дьякову и Танюшке выйти на крыльцо и поговорить там. Усевшись на перила и закурив, он доброжелательно, хотя и без особого любопытства, сказал:
— Ну, так что у вас за просьба?
Как видно, Володя намеревался начать издалека, поэтому тоже достал папиросу, не спеша прикурил, строго покосился на Танюшку: дескать, не вмешивайся, все дело можешь испортить….
— Слыхали мы про ваш первомайский концерт, Костя… Мне-то самому, к сожалению, не пришлось посмотреть, а вот Танюшка видела. Ну и…
— А уж плясали как! — восторженно сцепив ладошки, с придыханием вставила Танюшка.
— А у нас ничего не получается, — со вздохом и как-то виновато проговорил Володя. — Надо бы разжечь наших, а как — вопрос…
— Ой, Володька, да чего ж ты тянешь? — покраснев от досады и смущения, перебила девушка. — Костя, то есть товарищ Зыков, мы же с такой просьбой и пришли, чтоб вы у нас в колхозе выступили. С тем самым концертом. А если и другие номера есть, то еще лучше. Не подумайте, что это я с Володькой придумала, все ребята просят. Мы с ним, можно сказать, делегация…