Но когда же она свернула с проторенной дорожки к сельпо? Ах да, ей надо позвонить Светозарову. Может, с ним что случилось? Столько дней прошло, а от него ни звонка, ни весточки. Ни звонка? Но он же вчера звонил Зыкову! И говорил с ним о севе…
Валя растерянно посмотрела на окно конторы, за которым сидела знакомая женщина-бухгалтер. Кажется, она заметила Валю и усмехнулась. Валя словно очнулась от дурманящего сна и ужаснулась тому, что собиралась сделать. Как же это она стала бы звонить Федору при посторонних? Как вообще могла прийти ей в голову эта нелепая мысль?
Словно ожидая удара, Валя пригнулась и торопливо пошла обратно. Конечно, женщина из сельпо обо всем догадалась. И без того по селу ходят разговоры, будто директор совхоза приезжал к Вале свататься, но не всерьез, а так… ну, это же известное дело… Поиграл в любовь и в сторону. Все ясно-понятно. Хоть Валя и знатная, а все ему не пара…
О, какие все-таки мерзкие живут на свете люди! Она же никого не спрашивала, как ей поступить, какое им до нее дело? А все это Костя виноват, он распустил по селу сплетню, теперь-то в этом сомневаться нечего. Ну, кто бы мог подумать? А она-то считала его порядочным парнем. Весь в папашу — ханжа и лицемер. Конечно, он всегда обманывал ее, ни словечка правды не было.
Ну и пусть! Если люди из зависти злословят на ее счет, то уж ей-то на них вовсе наплевать. Домой, скорее домой, пока на улице никого не видно. Она должна все обдумать спокойно и трезво, как всегда это делала. Только почему же у нее горячее лицо и в висках часто и болезненно стучит? Может, дядя Ваня прав, у нее в самом деле грипп? Вот уж ни к чему. А впрочем, какое это имеет значение?..
Матери действительно дома не оказалось. Валя скинула у порога резиновые сапоги, сбросила с плеч вязаную рабочую кофту, прошла в свою комнату. Движения ее были хотя и стремительны, но не совсем точны и уверенны. Открыв гардероб, она сняла с вешалки коричневое шерстяное платье, но тут же раздумала, подбежала к зеркалу и принялась поспешно причесываться. Не кончив, вспомнила о туфлях и ботиках, кинулась их искать. Потом снова лихорадочно перебирала в гардеробе платья и остановилась на том же коричневом, с кружевной прошивкой. И уже совсем одевшись, обессиленно села на кровать, закрыла глаза, словно припоминая, что же она собиралась сделать дальше.
Да, значит, так… На дневную дойку она не пойдет. Хватит! Это издевательство, а не работа. У нее больше нет сил бороться. С кем бороться? Ну вообще… все это надоело. В конце концов, не ей же одной это нужно — «елочка», рекорды и прочее. Об этом Вале сколько раз твердили и Дубровин, и корреспонденты, и многие другие. Ну, так вот, сегодня или завтра они спохватятся. Они — это Николай Егорович, Костя и… нет, нет, Федор тут ни при чем. Он просто не знает, что тут происходит, а про сплетни и подавно не слышал. Если б Федя знал! Может, он и интересовался, да Зыков разве скажет правду? Ну, конечно, вся причина — Зыков. Но пусть он не воображает, что ему все позволено. Он обязан был позаботиться о Вале в первую очередь и прежде всего. Она же не рядовая доярка, каких сотни. Как он с ней разговаривал! Это возмутительно! Ладно, уважаемый товарищ Зыков, сейчас-то вы поймете, что с Лесуковой шутить нельзя. Вы схватитесь за голову, будете искать и упрашивать ее, сами побежите на ферму, но все равно эта история даром для вас не пройдет. Вам напомнят, что Лесукова — пока единственный человек, освоивший «елочку», и наверняка, сделают это отнюдь не в вежливой форме. Давно пора…
В этот момент Валя не думала о том, что если она не явится на ферму, коровы останутся неподоенными. Эта мысль пришла в голову позже, на минуту смутила ее и затем уступила место безудержному мстительному чувству. Валя знала, что замену вряд ли найдут раньше следующего дня, да и кто мог бы заменить ее? Зинка еще в больнице, а никого другого Валя не научила своему делу. Впрочем, никто из начальства и не просил ее об этом. Затея со школой, как и предсказывал Зыков, сорвалась, все о ней забыли. Не Вале же было хлопотать и взваливать на себя лишние заботы. Более или менее был знаком с техникой дойки дядя Ваня, но, конечно, он не станет браться за бабье дело и ронять достоинство. Оставался еще зоотехник, да и тот уехал на курсы.
Ну и пусть теперь Зыков покрутится, небось, чуть поумнеет. Для Лесуковой не хотел условий создать, так нынче нужда заставит…
Мысленно насладившись местью, Валя сейчас же забыла и о Зыкове, и о коровах. Не это беспокоило ее. Когда она шла в сельпо и затем домой, все, казалось, было ясно, оставалось только выполнить задуманное. Иного выхода она не видела. И без того она слишком долго мучилась в догадках и неизвестности. Все это так, но до чего же трудно было встать с кровати, надеть пальто и добраться до крыльца! Лишь на улице ей удалось взять себя в руки.