Этого Костя не знал. А может, она вовсе и не стремится ни к чему, а просто пользуется временным успехом легко и бездумно, уверенная, что дальше все устроится само собой и гораздо лучше, чем теперь. Эх, какой же он был слепец, когда поверил в ее искренность и стойкость…
И все-таки — почему он все время думает о ней? Самолюбие самолюбием, а вот вызвать в себе злость и презрение к Вале Костя так и не смог. Может быть, потому, что она чаще всего вспоминалась ему той, прежней Валей, которая когда-то обожгла его мимолетным поцелуем у калитки, а может, потому, что он со времени последней встречи все острее чувствовал непонятную вину перед ней.
Однако Костя решил бесповоротно: если Вале будет плохо, он постарается быть с ней рядом. Даже если она не захочет этого…
19
К центральной усадьбе совхоза Валя вышла со стороны леса, в десяти шагах от длинного, приземистого здания мастерских, стоявшего поодаль от жилых построек. Только тут она вспомнила, что в этот предобеденный час Светозарова на месте может не быть, и в растерянности остановилась.
«Это было бы ужасно, — сказала Валя себе, как бы оценивая создавшееся положение со стороны. — Ты же не можешь ждать, ежеминутно подвергаясь любопытным расспросам посторонних. Значит, надо уйти, вот и все. Значит, так надо, и это, наверно, к лучшему…»
Но она тут же пошла дальше. Обогнула левый угол здания и, повинуясь какому-то внутреннему голосу, управлявшему ее действиями, приблизилась к воротам мастерских. Зачем — этого она не знала. Первым, кого Валя увидела возле ворот, был знакомый ей шофер Светозарова. Она несмело поздоровалась, шофер ответил сухо, подозрительно покосившись на нее. Валя покраснела, но все-таки решилась спросить:
— Не знаете, где товарища Светозарова можно найти?
— В конторе, где же еще? — без намека на вежливость проговорил шофер и тут же добавил: — Да мы сейчас на поля поедем. Вот только рессору сменю…
Он проводил ее недобрым взглядом, подумал: «Уж не в город ли они сговорились катануть? А то чего же она приперлась сюда? Нашли время… Постой, — вдруг осенила его новая мысль, — как же так? В городе у него эта самая учительша, позавчера ездили к ней, и Федор Федорович сказал, что ездить больше не будем, она сама сюда постоянно работать приедет… Насчет работы не знаю, а что он жениться на учительше собирается — это, по-моему, факт. Тогда к чему же он с этой заигрывал? Ну, дела!..»
Валя торопливо шла к конторе. Навстречу попадались знакомые, удивленно здоровались, оглядывались вслед. И Вале казалось, что все они догадываются, зачем она здесь, посмеиваются и осуждают ее, как тот шофер, который ясно намекнул, что Светозарову некогда, и отвлекать его по пустякам не время. Она все сильнее и горше раскаивалась в своем нелепом поступке, и единственное, что еще поддерживало ее силы, — это смутная надежда (уверенности, как сейчас Валя поняла, у нее не было уже давно), что Светозаров рассеет все сомнения, и все ее страхи исчезнут, как дым.
В большой проходной комнате, за непокрытым столом сидел разный люд — тракторист в расстегнутом комбинезоне, какой-то мужчина в шляпе и еще два или три человека, которых Валя не успела разглядеть. Наверно, они ждали приема у директора, но Валя не могла ждать. Собрав последнюю решимость, она толкнула дверь и еще быстрее захлопнула ее за собой.
У Светозарова находился главный инженер совхоза, но Федор Федорович не растерялся. Он тотчас вышел из-за стола, с улыбкой протянул Вале руку, усадил ее на стул. Инженеру сказал:
— Ну, мы, кажется, обо всем договорились, Иван Дмитрич. Прошу завтра доложить, насколько эффективен новый график.
Инженер поднялся.
— И предупреди там, пожалуйста, чтобы пока не входили…
Валя сидела ни жива ни мертва, однако с каждой секундой, с каждым словом Светозарова у нее становилось теплее на сердце, и уже вскоре она забыла, где находится. Она видела лишь его лицо, глаза, несколько виноватую и предупредительную улыбку и чувствовала, что ничего страшного не случилось, что все остается по-старому…
— Я рад, что ты пришла. Но как же ты решилась? Знаешь, я несколько раз собирался заехать к вам и всякий раз что-нибудь мешало. Словом, увяз в делах по уши, живу сейчас на колесах… Ну, как ты? Мне звонил Дубровин насчет беспорядка на «елочке», и я велел Зыкову все устранить. Надеюсь, теперь у тебя нет причин жаловаться?