Она круто повернулась и пошла к двери. Когда, наконец, дверь за ней закрылась, Светозаров с усилием расправил плечи, откинулся на спинку кресла.
«Ну, все! Я правильно сделал, что высказался разом и прямо. Иначе было бы хуже. Кажется, там ничего не слышали, дверь была закрыта плотно. Недоставало еще сплетен, черт побери! Сама она никому не скажет, это не в ее интересах. А все-таки глупо и нехорошо все получилось. Она-то девчонка, да я-то уже не мальчик… Впрочем, ерунда, скоро она все это забудет, мало ли бывает в жизни таких банальных историй…»
20
Валя сбежала с крыльца конторы и, не останавливаясь, боясь встретиться с кем-либо из знакомых, быстро направилась к мастерским. Проще было бы выйти на большак и доехать до дому на любой попутной машине, но Вале эта простая мысль не пришла в голову. Она инстинктивно стремилась на ту тропку, по которой добралась сюда, и вскоре очутилась на опушке леса. Проходя мимо ворот мастерских, заметила, что шофер Светозарова уже вывел машину из помещения и, наверно, в последний раз осматривал ее.
Шофер проводил Валю недоуменным взглядом и почему-то покачал головой.
В лесу Валя спохватилась: куда же это она спешит? Ведь ей теперь некуда торопиться…
Молчаливый и мудрый лес, знакомый с детства, подействовал на нее успокаивающе. Чем дальше Валя углублялась в него, тем меньше посторонних звуков доносилось до ее слуха и все явственнее и ласковее журчал, шелестел, напевал птичьими голосами сам лес. Вот тропку пересек бойкий ручеек, вот отчего-то треснула ветка, в топких местах сильнее, как бы причмокивая от удовольствия, захлюпала под ботиками талая вода. Лес жил какой-то своей, непонятной жизнью, хотя Валя знала многие его тайны. Да он и не скрывал их от добрых и любознательных, а вот ей, Вале, надо скрывать. Ведь добрых-то людей так мало на свете. Да и есть ли они вообще?
После одного из поворотов тропка устремилась вверх, и через несколько минут Валя выбралась на сухое. А вот и полянка, где Валя еще давеча хотела отдохнуть, но так и не остановилась. Открытая со всех сторон солнцу, полянка обсохла уже давно, да и сейчас закатные лучи еще освещали один ее край, иссушая и без того скрипучий, пылящий под ногами седой мох. Говорят, это место когда-то выгорело начисто, но только редкие опаленные деревья подтверждали, что тут был пожар, а сама полянка давно поросла подлеском, травой и мхом.
Валя свернула с тропинки и пошла на солнечный край поляны. Тут она присела на мшистую, мягкую, словно перина, кочку, однако уже через минуту легла на нагретую землю лицом вниз.
«Как я могла полюбить его? Когда? — задала она вопрос, который мучил ее от самого крыльца конторы и который до сих пор Валя не решалась прямо задать себе. — Как же это случилось?..»
Многое разом промелькнуло в ее памяти. Но так как все выглядело теперь в ином свете, перечеркнутое и искаженное только что пережитым потрясением, Валя не могла вспомнить, когда это началось, а главное — не могла восстановить свои тогдашние впечатления в их первоначальной свежести и непосредственности. Ей все время чудилось, что уже тогда, помимо воли и желания, в ее сердце начали закрадываться неясные сомнения, исподволь отравляя пришедшее к ней счастье. Валя припомнила, что даже после самых счастливых минут у нее не было уверенности, что это и есть настоящее, прочное, взаимное, беззаветное чувство — любовь на всю жизнь. Да, не было, и все-таки она внушала себе, что Светозаров любит ее, не может, не имеет права не любить.
Винить в беде, свалившейся на нее, было некого…
От этого или же оттого, что поделиться своей бедой тоже было не с кем, глухое, безвыходное отчаяние все сильнее овладевало ею. Казалось, оно обступало ее со всех сторон, придавливало к земле, до боли сжимало сердце. Наверное, слезы облегчили бы боль, но и слез не было.
«Ах, какой же он подлец, как он ловко все разыгрывал! — с ненавистью и брезгливостью повторяла Валя, прижимаясь горячей щекой к земле. — А я, дурочка, ему верила… Как же я была глупа и легкомысленна! Уж если говорить по правде, я сама навязалась ему, я хотела, чтобы он был мой, чтобы любил меня. Это казалось так ново и заманчиво. Да, конечно, мне нравилась его внешность, а души-то я не знала да и не интересовалась, а она вон какой обернулась… Что же теперь делать, как жить?»
Валя застонала, с силой сжимая сцепленные пальцы рук. Никогда прежде она не испытывала такого унижения, какое довелось ей пережить в кабинете Светозарова. Ведь он по сути дела бесцеремонно прогнал ее, а ей и ответить было нечего, потому что она сама во всем виновата. Но в чем же состояла ее вина?..