— Я тут ни при чем, ты дело говори, — недовольно перебил старика Костя.
— А может, и при чем, откуда ты можешь знать? Ладно, теперь уж не 1воротишь. Я еще утром учуял, что Валентина может не прийти. Однако ждал, а ее нет и нет. Ну, я и смотался на всякий случай к ней на квартиру. Любопытно же, как-никак…
— Ну?
— Вот тебе и ну!.. Не оказалось ее дома, понял?
Костя с удивлением посмотрел на дядю Ваню, беспомощно пожал плечами.
— Ты тоже вроде Паисия, а грамотным считаешься… Ребятишки-школьники бегали тут во дворе, они мне и рассказали. Будто бы сиганула тетя Валя через оградку и ушла в лес. А там тропка есть, кумекаешь?
— Куда же она могла уйти, по-твоему? Зачем?
— Зачем — это ее личное дело, а куда — сообразить тоже просто. Тропка-то куда ведет? В Клыково да на центральную усадьбу. В Клыкове ей, понятно, делать нечего, там всего четыре избы, значит, к нему махнула… к Светозарову.
— Ну и черт с ней! — в сердцах выпалил Костя, стыдясь своего недавнего волнения и беспокойства за Валю; вспомнив вчерашний разговор с Коряковым, добавил: — Нашла время бегать! Коров бросила, Зинка в больнице, доить некому — это как же называется?
— Ты не сепети, — сердито: оборвал его дядя Ваня, — и допреж времени не чертыхайся. Не за конфетой туда она побежала, вот что я скажу. Она еще утром допытывалась: что да как говорил с Егорычем Светозаров, а у самой злющие огоньки в глазах так и прыгают. Неладно, по-моему, что-то у них…
— Да уж наверное все ладно, раз побежала…
— А я тебе говорю — неладно, — упрямо повторил дядя Ваня. — Было бы ладно — не побежала. Ни хрена ты не знаешь Вальку, хоть и гулял с ней. Я, брат, стреляный воробей, подальше твоего вижу. И мой тебе совет: узнай-ка ты все досконально. Гордость-то тут ни при чем, понял?
— Это с чего бы я стал навязываться? Да и как можно что-то узнать? Так она тебе и станет рассказывать. Ерунду говоришь, дядя Ваня. Смешно даже…
— Нет, не ерунду, — уперся тот. — Ты не только этого… самого… Светозарова учти, а и о другом задумайся. Небось, Дубровину она не зря жаловалась, да и с управляющим ругаться причина имелась. Работу бросить — это не шутка. Конечно, Валька девка горячая, может, и спохватится потом, да как бы поздно не было.
Костя промолчал. Ему и самому хотелось узнать, что произошло с Валей, почему она решилась на такой рискованный шаг, но он положительно не представлял, как это можно сделать. Кому другому это, наверно, не составило бы особого труда, но ему, Косте?.. Нет, это невозможно. Как этого не понимает дядя Ваня?
— Зинка-то как, не знаешь?
— Дня через три выпишут. Ходит уже, — сказал Костя.
— Ну и добро, пусть поправляется. Ежели Валентина завтра не явится, придешь помочь? Я Егорычу обещал: справлюсь… Да у нас же с тобой опыт имеется, живо их, чертенят, обработаем. Почище, чем сегодня.
— Ты отцу обещал, вот й управляйся.
— Нельзя же дело оставлять. Придумали тоже, одну обучили механической дойке и молились на нее. Эх!.. Зинка-то самоучкой до всего дошла. А теперь вот отдувайся. Школу собирались открыть, а где она? Про нее и вовсе забыли. Руководители! Зря они газеты читают, ей-богу… Толку-то мало… Кто его знает, привезут шлаку или нет. Твой отец говорит: не до шлаку сейчас. Консерватор известный, ты уж меня извини. Да я и сам это Егорычу выскажу. Ну, а ты-то что же?..
В голосе дяди Вани послышалось искреннее огорчение.
— Ладно, приду, ежели время будет, — рассеянно сказал Костя.
— Ну и порядок! — обрадовался дядя Ваня, напяливая на себя просохшую, покоробившуюся одежду. — Ты пошел, что ли? Так гляди, разузнай там, что и как. Не забудь, слышишь?
22
22
Костя нарочно пошел от фермы кружным путем, чтобы собраться с мыслями, решить, что он может и что не может сделать. Вечерело. Солнце, утомившись за день греть ненасытную землю, спряталось за спасильным щитом Торшеевокого лесного массива. Медленно, неприметно наплывали прозрачные весенние сумерки. Ни ветерка, ни шороха. Но сегодня благостная тишина почему-то давила, угнетала Костю. Он невольно поднял голову, ожидая увидеть притаившуюся где-нибудь на искрайке неба грозу, однако горизонт был чист, все так же безмятежно отливал густой синевой. Над Торшеевским лесом величественно догорал закат.
«Интересно, отчего это дядя Ваня настаивал, чтобы именно я пошел? — недоумевал Костя. — Узнавал бы сам, ему же удобнее…»
Выйдя к школе, он обогнул ограду и остановился на том месте, откуда были видны и тропка, и заднее крыльцо, и окна Валиной квартиры. Сел, прислонившись спиной к стволу старой березы, закурил и тут же, иронизируя над собой, подумал: «Посиди, посиди, может, и высидишь что-нибудь интересное. Может, даже Светозарова посчастливится узреть… или еще раз на «подлеца» напороться… Эх ты!..»