Услышав от матери, что она идёт в поход, да ещё на день рождения, и к тому же с ночлегом (место сбора переиграли и решили пойти на два дня — отмечать так отмечать! — на излюбленное Колино место, речку Берёзовку, за сто десять километров от Москвы. Места там безлюдные, лес грибной и ягодный, а речка родниковая. Ну и желание именинника — закон), Генка даже присвистнул…
— Да ты с ума, что ли, сошла? Какие походы?
— А ты меня уже в старухи записал? — огрызнулась Томка. — У вас своя жизнь, а у меня своя. Я может, замуж выйду, уйду от вас.
— Да ну тебя! — махнул рукой сын.
И Томка, победно улыбаясь, пошла укладывать двухдневный рюкзак.
А ночью ей приснился муж…
Вынимала Томка из духовки пироги. Оглянулась — а за столом Анатолий сидит.
— Толь, возьми вот пирожков, поешь, пока горячие, — засуетилась Томка. А муж ей грустно так отвечает:
— Да ты забыла что ли, Тома? Я же умер! Вот же память девичья… Не надо мне теперь пирогов. Да и не мне ты их пекла — Павлу своему.
— Какой он «мой», я на Колин день рождения, на общий стол пекла, — оправдывалась Томка.
— Нет, ты не для всех, ты для Павла пекла, — гнул своё муж. — А меня угощаешь как гостя незваного, нежеланного. Пашке своему пекла, а меня кормишь. Пашку любила, а за меня замуж пошла.
— Да ты же сам от меня ушёл! — сорвалась на визг возмущённая Томка. — Ты ушёл, а я, значит, виновата?!
— Не любила ты меня, потому и ушёл, — отрубил Томке муж. — А я всю жизнь тебя одну… С другой жил, а любил по-настоящему только тебя! А ты даже на кладбище обо мне не плакала. Обидела ты меня, Томка, и сына обидела. Отгородилась от всех, хочешь жизнь заново начать? Нет, Тома, в одну реку дважды не войдёшь… Ну, прощай, жена. Приходи на могилку ко мне. Только пирогов не носи, раз не мне пекла.
— Да что ты ко мне привязался, с пирогами этими! — гаркнула Томка в сердцах. Смотрит — а никого нет. Стоит будто Томка у плиты, пироги жаром пышут, вкусно пахнет горячей сдобой и повидлом, на противень вытекло, будь оно неладно… А мужа нет.
Ей вдруг стало страшно. И одиноко стало: ушёл от неё Толик, в третий раз ушел, пирожка даже не попробовал… И подумалось ей, что и не вспомнить, когда она мужа Толиком называла — всё Толька да Толька!
Заплакала Томка от обиды — и проснулась в слезах. За окном розовело рассветное небо. Как её встретят в группе, шутка ли, столько лет не виделись.
Томка сунула в объёмистый рюкзак две картонных коробки с пирожками и одну большую — с творожным печеньем и с тяжёлым сердцем влезла в лямки. Рюкзак ощутимо давил на плечи. «Тяжёлый, собака» — подумала Томка. — «Ничего, после обеда будет легче».
Ей вдруг стало легко, словно кто-то невидимый снял с её плеч тяжелые ладони. Тихо ступая, чтобы не разбудить домашних, Томка вышла в коридор — и встретила неприязненный взгляд сына. Щелкнула замком, вызвала лифт. Сын не уходил, собирался с силами, поняла Томка.
— Опять шляться наладилась? — мужниным голосом изрёк сын («Господи, ну до чего у них голоса похожи! И характер не дай господи…»)
— Отец вот… из-за походов твоих ушёл. Ревновал тебя очень. Любил потому что. Это он сам мне сказал. А ты… Тебя разве удержишь, пятьдесят скоро, а всё как девчонка — с рюкзаком, с ночёвками… Подумала бы лучше, кому ты там нужна? Ну, разве только на ночёвку…
— А кто ж тебя научил матери так хамить? Отец хамом был, и сын хамом вырос! — выкрикнула ему в лицо Томка и, не дождавшись лифта, резво скатилась по лестнице.
Уже выйдя из подъезда и жмурясь от тёплого утреннего солнышка, Томка улыбнулась. — «А вот нужна!» — ответила она Генке, но он её уже не слышал.
На вокзале Томку ждал сюрприз: отметить юбилей Николая (ему исполнилось шестьдесят) собрался, как отметил сам юбиляр, «кадровый состав» группы — друзья Колиной молодости и все его бывшие туристы. Поздравить любимого руководителя пришли даже те, кто давно уже «завязал» с туризмом. Многие из них помнили Томку, так что её опасения — как встретят в группе — остались позади, и ничто не омрачало Томкиной радости.
Вглядываясь в полузабытые лица старых друзей — такие знакомые, такие дорогие для Томки лица (и совсем почти не изменились, ну разве чуть-чуть, самую чуточку стали старше), она словно вернулась в прошлое и чувствовала себя молодой и беспечной — как двадцать лет назад, когда они всей группой (самой дружной группой Клуба Походов выходного дня!) вот так же отмечали Колин юбилей. Тогда ему исполнилось сорок. Каким он стал теперь?
Словно в ответ на её мысли сзади радостно заорали: