— Нарушительница! — закричал Аргус Филч, прыгнув не к самой доброй представительнице славянской мифологии. — Сейчас я тебя в цепи закую, да плетью! Плетью! — он предвкушающе зажмурился, а потом неожиданно упал на пол.
— Да… так правильно, — кивнула Яга, пугаться которой было просто лень. — Значит, у тебя своя есть… — она щелкнула пальцами, и кота объяло световое кольцо. — Вот так-то лучше. Полный магический брак… ля-ля-ля-тра-ля-ля-ля, — попрыгала на одной ножке в сторону гостиной девочка, у которой неожиданно в одном месте проснулось детство.
— Мя-я-я-я… — с тоской произнес уже бывший мистер Филч и сразу же получил лапой по морде.
— Фш-ш-ш-ш! — миссис Норрис, ставшая теперь миссис Филч, была явно чем-то недовольна, потому кот на всякий случай сделал виноватое выражение морды. Яга его еще и омолодила, теперь возможности не опылять просто не было, поэтому Филч занялся супружескими обязанностями. А приятственно напакостившая Яга улеглась почивать.
Добрыня, устроившийся на излишне мягкой койке, решил, что сегодня больше никого бить не будет, поэтому закрыл глаза и захрапел, тренируя тем самым класс богатырского храпа. Спустя некоторое время башня Рейвенкло доказала, что построена на века, зато с потолка в гостиной Слизерина начала сыпаться штукатурка. Впрочем, утомленные школьники этого не заметили вплоть до утра, когда обнаружили полностью засыпанную штукатуркой гостиную, что вызвало веселую истерику у девочек, сумевших доделать то, что не смог сделать богатырский храп.
С раннего утра Добрыня решил пробежаться по этажам и был за это вознагражден, встретив басурманскую вариацию Горыныча. Собака была трехголова, она яростно скалилась, чем умилила богатыря. Улыбаясь, тот поволок псину на простор. Цербер, вообразивший, что стал жертвой, громко скулил, будто прося отпустить, но Добрыня был неумолим.
— Ну чисто Горыныч с перепою! — умилился Добрыня, принимаясь учить «собачку» человечьей речи, начав, естественно, со словес басурманских, знатно русский язык разнообразивших.
— С собачкой играешь? — поинтересовался Хагрид, подойдя поближе. — Правда, он милый?
— Еще какой! — обрадовался собутыльнику богатырь. — Выпить есть что?
— В субботу приходи, — посоветовал полувеликан. — На неделе нельзя, поймают — все мозги съедят и самогон выпьют.
— Это да, это проблема, — согласился богатырь, продолжая учить отчаянно скулящего всеми тремя головами цербера. Учиться собачка не хотела, но выбора у представителя местного магического мира не было, поэтому к моменту просыпания Яги цербер уже мог кратко охарактеризовать свою жизнь и ближайшее будущее.
Отправившись сначала в душ, а потом встречать Ягу, Добрыня чувствовал себя прекрасно отдохнувшим, а цербер на третий этаж возвращаться не хотел, как Хагрид ни старался. Растопырив лапы, «милый песик» отказывался вылезать из-под кровати полувеликана, куда забился вместе с Клыком. Пришлось Хагриду выманивать того на кусок мяса, но выманился переобщавшийся с богатырем цербер только на бутылку самогона.
Впрочем, к своему счастью, Добрыня этого не видел, привычно подхватив милую девочку, судя по широкой улыбке, кого-то уже обидевшую прямо с утра, на руки и понес трапезничать. Яга этому не сопротивлялась, девочке забота богатыря нравилась. Останавливать идущего потреблять завтрак Добрыню не решился никто: Гриффиндор не отошел от вчерашнего, Слизерин истерил в гостиной, не делая попыток выйти, Рейвенкло ждал, пока откушает царь-ба… то есть Яга с Добрыней, а барсуки еще не проснулись. Они вообще старались приходить попозже и есть побыстрее, как будто кого-то опасались.
Оглядев присутствующих профессоров, Яга решила своего декана и барсучиного пока не трогать, оставив напоследок, а другие деканы неожиданно закончились.
— Мадам Вектор хорошая, — догадавшись, о чем думает самая лучшая девочка на свете, сообщил Добрыня. — Она меня покормила. И реакция у нее хорошая…
— Значит, мадам Вектор не трогаем… — задумчиво ответила Яга. — А кого тут трогать, вот в чем вопрос…
— А вот у нас сегодня будет защита от тебя… — ответил ей богатырь. — Вот там можешь и повеселиться.
— Точно… О патлатом-то я и забыла! — оценивающе посмотрела на завтракающего профессора в фиолетовом тюрбане девочка. Квиринус почувствовал императивный позыв, отчего из-за стола моментально исчез, к неудовольствию Господина. Из-за этого неудовольствия до уборной профессор не успел, отчего неудовольствие стало более активным.