— Яга, слушай… — вспомнил Добрыня. — А давай как-нибудь к зелененьким по трезвяку сходим? Говорят, они семьи определять умеют…
— Развлечься хочешь, — поняла девочка, предвкушающе улыбнувшись. — А давай! На каникулах и сходим…
— Точно… каникулы… — задумчиво проговорил богатырь. — Кстати, Велесову ночь как обычно справим?
— Что-нибудь придумаем, — хмыкнула Яга, подумав, что как раз с традициями будет грустно, ибо семьи у пацана нет, а ее собственная… так себе, как оказалось. Да и кто может быть семьей страшной ей?
В этот момент в класс вошел профессор в тюрбане, и вот тут девочка пригляделась к нему получше. Что-то ее смущало в том, как выглядел сам профессор, да и в его поведении. Добрыня поискал рукой палицу, не нашел и пригорюнился. Отчего-то хотелось этого профессора подсократить. Интуиции своей богатырь верил, поэтому насторожился.
— Странный какой-то, — заметила Яга. — Что-то в нем есть такое… знакомое.
— Даже представлять не хочу, что тебе в нем знакомым кажется, — тактично ответил Добрыня.
— Да нет… что-то такое… совсем недавно ж видела! — на память Яга не жаловалась, но никак не могла вспомнить, где такое видела.
— Темные силы — это силы тьмы, находящиеся в темной тьме. Они темнятся во тьме, чтобы затемнить свет… — Квиринус понес привычную чушь в массы. Эта чушь усыпляла школьников, но, самое главное — она усыпляла Господина.
Профессор чувствовал опасность, исходившую почему-то не от Поттера, а от грязнокровки рядом с ним, причем эта опасность становилась все явственнее. Заикаться стало намного проще, девочка почему-то наводила ужас, как дементор. Когда глаза грязнокровки сверкнули каким-то странным синим светом, Квиринус счел правильным на всякий случай отправиться в обморок.
— Вспомнила! — обрадовалась Яга, фиксируя падающего мужчину. — Пойдем, покажу, как настоящая нечисть выглядит!
— Да что я там не видел, — вздохнул Добрыня, поднимаясь из-за стола, чтобы привычно взять девочку на руки. Если Яга хочет посмотреть — надо идти, а то вдруг обидит кто?
— Вот, смотри! — еще один жест, тюрбан сгорел ярким пламенем, а под ним обнаружилась морда.
— На посла заморского похож, — оценил вид богатырь, прикидывая, чем бы ткнуть обнаруженное, да так, чтобы не подвергнуть опасности девочку.
— Сейчас мы этого посла допросим, и пошлем… — задумчиво произнесла Яга, беря басурманина дымного за ноздри. Добрыня восхитился мастерству яркой представительницы славянской мифологии. При этом и барсуки, и двое умников просто спали мертвым сном. — Ну-ка, страхолюдина пакостная, а ну говори, что ты такое!
— Я лорд Волдеморт! Отпусти меня, грязнокровка, и умрешь быстро! — ответило ей нечто, лишенное не только тела, но и инстинкта самосохранения.
— Позволь-ка, краса-девица, я его в нужнике утоплю? — внес свое предложение русский богатырь.
— Погодь пока… Ну-ка, нечисть, покажи-ка бабушке память свою… — привычно заговорила девочка, вводя назвавшееся Волдемортом… нечто в состояние ступора.
Закончив с тем, чем занималась, Яга призадумалась. По всему выходило, что этот… огрызок… родителей тела Добрыниного не убивал, о чем косвенно свидетельствовал олень, а попал в ловушку своих… хм… слуг? История выглядела уже очень странной. То есть развлекаться она, конечно, не мешала, но идея, случайно залетевшая в голову ведьме, на ее взгляд была богатой.
— Пойдем-ка, прогуляемся, — предложила девочка, которой надо было подумать. — Профессор пусть полежит, ему все равно, где лежать.
— Давай к Хагриду зайдем, перекусим? — поинтересовался Добрыня.
— Ну, давай, только не наедайся, обед скоро, — разрешила Яга.
— Ура! — обрадовался мальчик, предвкушая трапезу. — А обед… обед не убежит. В крайнем случае с собой возьму.
Этим и объяснялся тот факт, что за обедом Добрыня съел всего безмен мяса, да и вообще был спокойным. А Яга обдумывала мысль, которая ей все больше нравилась, все-таки, дети…
Профессор Квиррелл, придя в себя и не обнаружив Господина, усвистал из замка в неизвестном направлении. А кусочек Волдеморта упокоился в кармане Яги, пока еще не придумавшей, что с ним делать. В принципе, мужика стоило собрать, мозги ему подкрутить и там решить, конечно, но подумать об этом девочка решила попозже.
У мадам Спраут тоже был хорошо развит инстинкт самосохранения, поэтому, оценив изменения, произошедшие в школе всего за два дня, и понимая, что из адекватных людей она осталась в гордом одиночестве, женщина призадумалась. Стоило объявить внеплановые каникулы, ибо становиться следующей Помоне совсем не хотелось. Но для внеплановых каникул нужен повод. В поисках повода женщина отправилась в свои теплицы.