И Козявин тоже туда пошел скуки ради. Поскольку никаких ему приказаний не ходить не было.
И тут выясняется, что уже в двадцати метрах от Козявина молоко скисает в одиннадцать с половиной секунд. Так что если использовать на данном предприятии Козявина в качестве окислителя молока, то производство казеина ускоряется в несколько раз, а себестоимость пуговиц и прочих казеиновых изделий снижается на сорок семь процентов.
Теперь уже сразу две организации стали бороться за Козявина. Казеиновый завод тянет его к себе – в качестве сверхскоростного окислителя молока, а учреждение, в котором Козявин раньше служил, к себе – мух морить.
Пока вопрос решался в более высоких инстанциях, Козявина по-слали в Крым поправляться от кругосветного перехода.
Прибыл Козявин к месту назначения, стал по всей форме отдыхать.
Вот раз утром пошел он, как полагается, на физзарядку, стал дышать по команде «Вдох!.. Выдох!.. Вдох!.. Выдох!..»
И только он согласно команде сделал выдох, срочно вызвали физкультурника в контору.
Воротился физкультурник спустя некоторое время из конторы, смотрит, а Козявин лежит на песочке, лицо синее, и уже он коченеть начал.
Вот ведь беда какая! Ждал-ждал Козявин, чтобы ему «Вдох!» скомандовали, да и не дождался.
Так Козявин и помер.
Порок сердца
Лежал больной, хворал не то эндо-, не мио-, не то перикардитом.
Доктор его пользовал внимательный, старательный.
– Смотрите, – говорит, – больной, только не ворочайтесь, только не шевелитесь, не утруждайтесь.
Вот как-то утром просыпается больной. Смотрит, а за окошком солнышко светит, капель капает, воробышки чирикают.
«Дай, – думает больной, – гляну!»
Тихонько на локотке приподнялся. Видит: верно! Солнышко светит, капель капает, воробышки чирикают… Кустики стоят веселые, мокрехонькие.
Тихохонько на локотке опустился, лежит счастливый. Во-первых, весна. Во-вторых, приподнялся, опустился – жив остался.
Доктор приходит.
– Ну, как дела, больной?
– Да вот, – говорит, – приподнялся, опустился – жив остался.
Как на него доктор закричит, как ногами затопает!
– Да вы, – говорит, – такой! Да вы, – говорит, – сякой! Да вы, – говорит, – форменный самоубийца! Я вам что приказывал? Я вам приказывал не ворочаться, а вы ворочались! Да я за вашу жизнь в таком случае и копейки не дам! Да как вы смели?!
И до того он на него кричал, до того на него ногами топал, что больной на нервной почве помер.
Мораль?
Мораль в этой сказке чересчур даже простая: ежели лежит больной и хворает не то эндо-, не то мио-, не то перикардитом и ежели он приподнялся, опустился и жив остался, не кричите вы на него, ради бога!
Удивительно многообещающий гусь
То ли на Крымском было побережье, то ли на Кавказском соорудили как-то добрые люди санаторий. Всем санаториям санаторий. Красоты неописуемой. Прочности несокрушимой. Мраморы, хрустали, камчатные скатерти. Люстры бриллиантовые. Палаты – прямо палаты. А персонал! Врачи профессорской силы, медсестры – что твои врачи, что ни санитарка – готовая сестра-хозяйка.
Одна беда: курятина. Мороженая курятина.
На завтрак курятина, на обед курятина, на ужин опять-таки курятина. Компот – и тот умудрились в том санатории варить на курином бульоне.
Конечно, новые больные поначалу радовались: дома курятинкой каждый день не разживешься.
Проходило некое время – курятина чуть приедалась. Потом все больше, больше. Дней за пяток до выписки отдыхающие уже так говорили: ну и что ж, что курятина? Можно потерпеть. Скоро домой.
И вот стоят как-то отдельные отдыхающие, беседуют с директором на отвлеченные темы, и вдруг откуда ни возьмись старичок, и под мышкой у него гусь. Выше средней упитанности. Не мороженый, живой.
Старичок говорит;
– Директор, а директор, купи у меня гуся!
Директор говорит:
– Мы с рук не покупаем. Мы все с базы.
Старичок спрашивает:
– А что, которые с базы, повкусней будут или, скажем, посвежей?
Директор смеется:
– Экой ты, гражданин, неинформированный! Конечно, нет.
Старичок удивляется:
– Почему же в таком случае нельзя с рук?
Директор говорит:
– Ну, ты меня, старичок, просто уморишь! Как же мне можно с рук покупать! А может, я жулик?
– А ты разве жулик? – Это старичок спрашивает.
– Да нет, – говорит директор, – вроде не жулик. Но с базы все-таки спокойней. Опять-таки получаешь с базы продукты, и при них документик. Понятно?
Старичок говорит:
– Будет тебе, директор, и от меня документ. Поскольку, – говорит, – гусь не из индивидуального сектора, а как раз от колхоза. Купи гуся. Не пожалеешь. Побалуй отдыхающих свежей гусятинкой. А насчет документа не сомневайся: будет тебе от колхоза документ.