И вот уже счастливая Лиза крепко держится за могучие плечи своего возлюбленного освободителя Петруши. Добрый конь уносит ее для вольной жизни супруги знаменитого атамана, любимца крестьян, грозы помещиков и становых приставов. Сзади, весело потрескивая, полыхает усадьба ненавистного Фамусова. Горит дом. Горит конюшня, курятник. Огонь бежит по траве и добирается до огородных гряд. Эффектно полыхает морковь.
Москва. Колокольный звон плывет над городом. Весна. Солнце. Грохот обтянутых железом колес по булыжной мостовой. Мимо особняка Фамусова весело тарахтит кибитка Чацкого.
Высунувшись из окна, Фамусов окликает Чацкого.
Фамусов (в высшей степени благодушно)
Чацкий
На глазах потрясенного Фамусова и случайных прохожих кибитка с Чацким взмывает ввысь, исчезает за горизонтом и плавно приземляется на площади перед главным входом ВДНХ.
Чацкий (широким жестом указывая на праздничную панораму Москвы второй половины XX столетия)
Ему приветливо машут прохожие, туристы с рюкзаками за плечами, таксисты, пассажиры проходящих автобусов, люди, стоящие в очередях у входных касс ВДНХ.
Четко печатая шаг, проходит перед Чацким строем по четыре взвод декабристов. Равняясь на Чацкого, декабристы поют:
На штыке у замыкающего взвод декабриста развевается вымпел с надписью
КОНЕЦ
Приложение
А. Стругацкий. О Лазаре Лагине
Мы познакомились года за два до его безвременной кончины. Мне посчастливилось провести не один вечер в его гостиной за чаем (гостю доставалось и кое-что покрепче) в прелюбопытнейших беседах на разнообразные темы – от литературных анекдотов до тайн высокой политики, – и я никогда не забуду его, тогдашнего: вот он сидит боком к столу, посасывает пустую трубочку и снисходительно-внимательно слушает меня, а затем принимается говорить сам сипловато-хриплым, еще в довоенные времена, наверное, севшим голосом…
Что касается знакомства «книжного», то оно у меня состоялось, как и у миллионов моих сверстников, четырьмя десятилетиями раньше, когда я с изумлением и восторгом читал и перечитывал поразительную сказку о похождениях пионера Вольки и старого доброго джинна Хоттабыча. Сказку, украшенную непревзойденными иллюстрациями Рогова, печатал из номера в номер превосходный в те времена детский журнал «Пионер», и с тех пор вот уже половину столетия странствует по всему нашему миру созданный талантом писателя Лазаря Иосифовича Лагина образ современного Дон-Кихота в шляпе-канотье и короткой курточке, с этаким вот носом и многострадальной бородой, странствует, поражая молодое воображение, по страницам бесчисленных наших и зарубежных изданий, по экранам кино и театральным подмосткам и, надо полагать, будет странствовать, пока сохраняется в человеке надежда, вера в добро и чувство юмора.
В сороковом году «Старик Хоттабыч» вышел отдельной книгой. Так началась писательская слава. Но в следующем году разразилась Война.
С первых же дней войны Лазарь Лагин на фронте.
С Дунайской военной флотилией прошел весь ее боевой путь от Измаила до Днестровского лимана.
Воевал в Одессе, Николаеве, Херсоне.
Затем – Севастополь, Политуправление Черноморского флота. Писатель политуправления – была такая должность. Участвовал в обороне Севастополя, в боях за Кавказ, в десантных операциях под Новороссийском, ходил в морских конвоях… и делал все, что положено было делать писателю на фронте: писал листовки, рассказы, фельетоны, выступал перед бойцами и офицерами по политическим и военным вопросам, читал им свои произведения, писал истории кораблей и частей морской пехоты… Он сочинил даже несколько песен, которые, по его выражению, «краснофлотцы пели, потому что лучших тогда не было».
После увольнения в запас Лагин целиком отдался творческой работе. Трудился, не щадя ни времени, ни сил. Работал на радио, в издательствах, за своим письменным столом.
Разумеется, жизнь его не была безоблачной. У писателей ни в какие времена не бывает безоблачной жизни. Но в те времена… и у писателей с таким именем-отчеством… Впрочем, хорошо уже то, что не пришлось Лазарю Лагину испить из горькой чаши, которая не минула многих других мастеров культуры. Но все же имели место инциденты.