Сын Ксавьера не ответил, только настороженно следил за каждым движением женщины.
- Перестань, не бери мои слова в штыки, - она ласково улыбнулась. – Твоя детская ревность по-своему даже мила. Твоему отцу она как дочь. Всегда рядом, а тебя нет. Старику ведь тоже нужно о ком-то заботиться.
- Как дочь?
- Конечно, а кто же еще? Вы, кстати, с ней ровесники в каком-то смысле. Всего по двадцать одному году по человеческим меркам каждому. Он вас обоих так рьяно опекает.
- Что значит по человеческим меркам? И с чего бы вдруг такое внимание к ее персоне?
- А ты спроси об этом старика сам, - сладко произнесла Анна. – Я всегда была рядом с твоим отцом, но его мотивы так и остались для меня загадкой.
Питер с трудом верил ее словам. Уж больно много лукавства читалось во в взгляде этой женщины.
- После того как Ксавьер женился на твоей матери, мы с ним остались добрыми друзьями. Увы, обстоятельства вынудили нас видеться и общаться реже. Несколько сентиментальный вампир всегда скучал по тебе, и было так трогательно наблюдать, как он изливает свою отеческую любовь в опеке к Еве. Только она взбалмошная девица, которая очень хорошо умеет оказываться неблагодарной.
- А может, более всего неблагодарности она проявила к вам? - резко спросил молодой человек.
- Мисс Ливермор не стоит твоих душевных мук, - кокетливо поморщилась госпожа Бальди. – Но если тебе так тяжело забыть эту девушку, то я с легкостью найду достойную замену.
- Спасибо, но я как-нибудь обойдусь без таких услуг.
- Не ершись, - приблизилась Анна. – Буду рада, если ты станешь гостем в моих владениях. Тебе пойдет на пользу. Без сомнений, там ты сможешь отвлечься от своих гнетущих мыслей.
Ничего не говоря в ответ, юноша удалился в дом.
Усталость и нервное напряжение давали о себе знать. Постаравшись отрешиться от всего, Питер плотно задернул шторы и забрался под одеяло. Вскоре его настиг сон.
Находясь словно в тумане, Уайлдер-младший видел странные картинки. Ему представлялось, будто он это вовсе не он. Создавалось впечатление, словно молодой человек неожиданно превратился в страшного свирепого зверя с горящими глазами, острыми клыками и безумной жаждой крови. Лихорадочным взглядом тот что-то осматривал вокруг, вынюхивал, выслушивал. Окружающая обстановка казалась знакомой, но из-за темноты сложно было дать однозначный ответ, где же именно юноша находился. Тут Питер услышал шорох. Тогда без промедления он кинулся на звук и повалил под себя нечто теплое и не очень крупное. Это «нечто» издало испуганный крик, но в тот же миг зверь разорвал руками жертве грудную клетку. Стоны и сопротивление прекратились. Жадно облизнувшись, хищник припал губами к горлу, вонзил клыки в нежную тонкую шейку и принялся высасывать кровь.
В холодном поту молодой человек подскочил на кровати. Голова гудела, а во рту оставался неприятный медный привкус. Тут юноша вспомнил, что этой ночью у него назначена встреча в «Первой обители» с Катариной и спешно засобирался.
Ева брела по Аранхорду. Сбежав от Питера, она бросила автомобиль с водителем у дома Ксавьера. Возвращаться не хотелось, а поймать какой-либо транспорт так поздно в месте, где находилась в этот момент, было практически невозможно, потому девушка решила отправиться в сторону старой части города. Это оказывалось ближе всего, да и добраться оттуда домой являлось наиболее реальным. Длинная юбка вечернего платья мешала идти быстро, а из-за высоких каблуков приходилось еще больше сбавлять темп, потому продвижение тянулось невыносимо долго.
«Зато есть время подумать», - успокаивала себя мисс Ливермор.
Хотя размышлять о произошедшем определенно не хотелось. Столько событий за один вечер оказались способны вывести из равновесия даже ее. Чего стоило только появление Анны. Ева могла не сомневаться, теперь за ней начнется самый жесткий присмотр и бесцеремонное вмешательство в ее жизнь. Удручал тот факт, что чисто формально госпожа Бальди имела на это полное право. А то, что не формально, никого не волновало. Попытки девушки вырваться на свободу по статусу являлись незаконными и в корне нарушали предписания, которые она была обязана соблюдать. Но для нее это уже не имело никакого значения. В глубине души давно созрел решительный настрой не позволить им вернуть себя назад и навязать свою волю. Подчинения не будет. И чего бы ей не стоил этот бунт, они могут не сомневаться в его самом скором свершении.