— Наверное. Не знаю.
— Зато я знаю. Исходя из немалого боевого опыта. Важно то, что, оказавшись поверженными, наши предки не смогли снова подняться. А это означает, что их наука и ноухау но так уж много из себя представляли. А из этого следует… — он повернул голову и посмотрел Эрику прямо в глаза, — из этого следует, что наука наших предков беспомощна против Чудовищ и, стало быть, нам не нужна, и пусть катится к предкам.
Эрик-Одиночка побледнел. Он умел различать ересь.
Дядя похлопал его по плечу и глубоко вздохнул, словно наконец избавившись от чего-то очень неприятного. Потом он наклонился ближе, глаза его заблестели в свете лампочки, и он перешел на хриплый шепот:
— Эрик. Когда я спросил тебя, как мы мстим Чудовищам, ты рассказал мне, что мы должны делать. На самом же деле мы ничего не делаем. Мы не знаем, как восстановить Науку Предков. У нас нет ни инструментов, ни оружия, ни ноухау — что бы это ни было, — и даже если бы все это имелось, то не принесло бы нам никакой пользы. Потому что после того поражения они стали бессмысленны. И незачем пытаться их восстанавливать.
Теперь Эрик понял. Он понял, почему его дядя говорил шепотом и почему весь разговор был таким напряженным. Дело касалось кровопролития, кровопролития и смерти.
— Дядя Томас, — прошептал он ломающимся голосом, который, несмотря на все его усилия, то и дело срывался, — и давно ты стал приверженцем Чуждой Науки? Когда ты отрекся от Науки Предков?
Прежде чем ответить Томас-Капканолом инстинктивно погладил рукой свое копье. Рука мягко и непроизвольно скользнула вниз по древку, но Эрик обратил внимание на то, что оно не зачехлено и находится в боевой позиции. Все мощное обнаженное тело Томаса, если не считать охватывавших бедра кожаных лент и легких ремней за спиной, было напряжено и готово к мгновенному отражению атаки с любой стороны.
Он снова посмотрел в оба конца коридора, прорезая лампочкой густой мрак у выходов. Эрик последовал его примеру: у стен никого не было видно, никто не подслушивал.
— Ты спрашиваешь — давно ли? С тех пор, как я познакомился с твоим отцом. Он состоял в другом отряде, и, пока он не женился на моей сестре, мы с ним виделись не часто. Хотя я много о нем слышал: великий похититель — его знали все в Мужском Сообществе. Но когда он стал моим зятем, я многому у него научился. Он рассказывал мне о замках, о последних моделях капканов… и о Чуждой Науке. Он был сторонником Чуждой Науки в течение многих лет. Он обратил в нее твою мать, а потом и меня.
Эрик-Одиночка отпрянул.
— Нет! — безумно выкрикнул он. — Только не мои отец и мать! Они были честными людьми, когда они погибли, в их честь прочитали молитву… они стремились упрочить Науку Предков…
Дядя закрыл ему рот своей широкой ладонью.
— Заткнись, несчастный дурак, или ты погубишь нас обоих! Конечно, твои родители были честными людьми, иначе они не погибли бы. Твоя мать отправилась вместе с твоим отцом на территорию Чудовищ. Ты когда-нибудь слышал, чтобы женщина шла на Кражу вместе со своим мужем? Да еще брала с собой своего ребенка? Ты что думаешь, они задумали обычную Кражу? Они были приверженцами Чуждой Науки и служили своей вере изо всех сил. Во имя нее они и погибли.
Эрик не спускал глаз с дяди, выглядывая из-под его руки, которой тот закрывал ему нижнюю часть лица. «Приверженцы Чуждой Науки… служили своей вере… думаешь, они задумали обычную Кражу…»
Никогда прежде ему не приходило в голову, насколько необычным был совместный поход его родителей на территорию Чудовищ!
Когда он наконец успокоился, дядя убрал свою ладонь.
— Что это была за Кража, во время которой погибли мои родители?
Томас испытующе посмотрел на него и, кажется, остался доволен.
— Такая же, которую собираешься совершить ты, — промолвил он, — если ты истинный сын своего отца. Если ты в достаточной мере мужчина, чтобы продолжить начатое им дело. Таков ли ты?
Эрик собрался уже кивнуть, но его охватила легкая дрожь, и в конце концов он просто опустил голову. Он не знал, что и сказать. Его дядя… его дядя был образцом для всех и к тому же военачальником Эрика, он был силен, мудр и умен. Его отец… естественно, Эрик хотел походить на него и продолжить дело, начатое им. Но ведь Эрика ждет церемония инициации, и опасностей будет предостаточно, чтобы просто доказать свое право быть мужчиной. Выбирать для церемонии инициации задачу, погубившую его отца — величайшего похитителя племени, да к тому же еще и еретическую, кощунственную по своей сути…