— Но у нас единая цель. — Джин, отступивший было на шаг, вновь бросился в бой. — Мы все ищем Обитель Душ.
Нихэль замер.
— Я. Не. Собираюсь. С вами. Работать, — вкрадчиво произнес он, опускаясь на корточки и подхватывая с земли бессознательную жертву Безымянного. — Разговор окончен.
— Кто эти дети? — напирал упрямый Джин. — По какому праву вы используете несовершеннолетних? Что за сила у этого мальчика? Откуда? Кто он? Сколько их у вас? — Возмущенный молчанием Роша, юноша бросился вперед и вцепился в плечо собиравшегося уйти мужчины. — Они инфернали? Одни из тех, кого отравил Аметистовый Ливень тринадцать лет назад? В день создания Обители Душ?
— Слишком много вопросов, юнец. — Нихэль грубо сбросил его руку со своего плеча. — Они просто хотят найти Обитель Душ. Как и я. Найти и уничтожить. Без следа. Нам плевать на вас. Наплюйте и вы на нас.
— Господин Рош...
«Васиковски! Кэп!» — взорвался ором передатчик в ухе Джина.
— О, Первосоздатели. — Юноша прижал ладонь к уху. — Что случилось?
«Бардолф. Капитан Бардолф в одиночку отправился ко второй цели».
— Аки? — Джин до боли сжал зубы, беспомощно наблюдая, как Нихэль Рош скрывается за деревьями. — Почему вы не остановили капитана Бардолфа?
«Легче дракона на месте удержать», — хмыкнули на том конце.
В сердцах чертыхнувшись, Джин кинул последний быстрый взгляд в сторону деревьев.
— Координаты?
«Город Нова».
— Точнее!
«Пытаемся поймать сигнал капитана Бардолфа».
— Поторопитесь.
Пространство прочертили трещины. Овальные частички просыпались на траву кровавым конфетти. Подняв в спешке лук, Джин шагнул в пространственную дыру.
...И опустилась на город тьма. И пролился на головы горожан Аметистовый Ливень. И поползла отрава, питающая Обитель Душ, по жилам людей, попавшим под ядовитые капли. И потерял каждый отравленный право называться «человеком»...
Глава 1. Три грамма чужого раскаяния
Попробуй выжить в этом мире,
Поверь, удастся это лишь проныре,
Попробуй стать вершиной гор
И прекрати твердить, что это вздор!
Попробуй жить в толпе бездушных,
Злых, мелочных и равнодушных,
Попробуй слиться с ритмом их...
Эй, человек, ты почему затих?
Ты так вспотел и побелел,
Ты устрашился, обомлел.
Ты испугался, ты прозрел?
Ты понял наш с тобой удел?
А хочешь, расскажу мою историю тебе?
Желаешь знать, как это — жить в борьбе?
Я в мире мрачности и зла привыкла просыпаться,
Эй, человек, скажу тебе, ты прекрати бояться!
Попробуй крепко на ногах стоять
И твердым шагом по земле ступать,
Эй, благородно существуй в свой век!
Давай, попробуй выжить, человек!
Шершавая поверхность сильно раздражала всю систему ощущений. Куртка абсолютно не спасала. В спину впивались мириады острых камешков. Зарина хоть и не могла пошевелить ни одной частью тела, чувствительность, однако, не потеряла. Хонор для удобства прислонил ее к возвышению, на котором ранее располагался злосчастный Вечный Сапфир, но постарался сделать так, чтобы этого самого удобства и в помине не было.
В настоящий момент Зарина себе напоминала безвольную куклу, которую потрепали, покидали, помяли и бросили лежать как попало. Чертов Бюрократишко!
— Лапы убери! — шипела на него девочка, пока он перетаскивал ее к возвышению.
— Я бы с радостью, но архэ велел позаботиться о тебе, — в тон ей откликнулся юноша. Фиалковые глаза задумчиво поблескивали — видимо, Хонор с воодушевлением размышлял, каким образом можно истолковать термин «забота», чтобы от его дальнейших действий Зарине жизнь уж точно медом не показалась.
— Как только конечности разморозятся, я устрою вам всем ад, — с расстановкой произнесла девочка. — И первый в моем списке — ты.
Хонор на секунду застыл, а потом разжал пальцы, держащие ворот ее куртки — он в этот момент придавал телу Зарины сидячее положение, — и Эштель, охнув, ударилась затылком о камень.
— Ох, прости, не удержал, — ухмыльнулся Старший Советник. — Тебя посадить повыше?
— Ага, а для начала подойди поближе, — угрюмо отозвалась Зарина, раздумывая, являются ли черные звездочки, пляшущие перед ее глазами, постоянным антуражем грота или они представляют собой следствие ушиба затылка. — Поближе. Еще ближе. Я хоть плюну тебе в рожу.
— Как неучтиво, — притворно возмутился Хонор. Вновь приближаться к ней он, конечно, не стал. — Воздержитесь от плевков ядом, уважаемая самозванка. Все же мы находимся в священном месте.