Где он? Почему валяется на траве? Как здесь оказался? Испуг вступил в бой с попытками связаться с собственным здравомыслием, и здравомыслие, к сожалению, проиграло.
«Святая Земля». – Ему стало хуже. Провалы в памяти. Неконтролируемость собственной жизни. Где-то он просчитался, что-то упустил, разрушил идеальное течение идеального существования. Но когда это случилось? В какой момент он умудрился совершить ошибку?
Разум пронзила догадка. Змеюка! Наверняка это она втянула его во что-то жуткое, и сейчас он вынужден расплачиваться за ее оплошности.
«Думай, думай».
Хонор зажмурился, стараясь вспомнить последние события.
«Прием правителя Джонасона! Стража выламывала двери, и Змеюка вытолкнула меня с балкона… Верно! Мы летели… И я оказался на траве?»
Конь рядом с ним снова фыркнул, будто посмеиваясь над его внутренним монологом.
«Да, мы упали в пруд!» – вспомнив этот эпизод, Хонор невероятно воодушевился.
Ленард не солгал, под балконом и правда был водоем. Достаточно глубокий, чтобы рухнувшие едва ли не в обнимку Зарина и Хонор не разбились, а лишь слегка ударились о поверхность воды. Юноша подозревал, что ему досталось намного больше, чем проклятой Змеюке, так как первым в пруд нырнул он, а уже сверху ему на голову рухнула девчонка.
Мелкая гадина. Наверняка все просчитала.
В тот момент разбираться, кто виноват и кому стоит получить сдачи, времени не было. Кое-как доплыв до берега, они, мокрые и потрепанные, как белье, простирнутое без режима отжима, метнулись к приготовленной для них карете. Вернее метнулся Хонор – да еще с такой скоростью, словно ему в спину дышал дракон, – мимо Ловэля, абсолютно сухого и невредимого, мимо столь же невредимой Ланиэль и неплохо выглядевшей для уроненного с большой высоты человека Имбер, которая при близком рассмотрении тоже оказалась сухой (видать, гарпия все же успела поймать ее прежде, чем та грохнулась в воду). Судя по всему, в королевском пруду «посчастливилось» искупаться только ему и Зарине.
Остаточный страх открыл в Хоноре новые способности. Остальным пришлось спешно приноравливаться к скорости его побега. И, к слову, правильно сделали, что не отстали от него, потому что едва Хонор с разбегу вскочил на место кучера, то тут же с безумным воплем схватился за поводья и бросил лошадей вскачь, совершенно не заботясь о том, успели ли его нынешние спутники забраться в экипаж. Как выяснилось позже, успели.
Быстрые негодяи.
А потом пару часов карета неслась с бешеной скоростью в неизвестном направлении. Мысли о том, куда им на самом деле нужно ехать, пробирались мимо сознания. Он бездумно гнал лошадей вперед, спеша убраться как можно дальше. Они углублялись все дальше в лесную чащу, ветви деревьев царапали крышу кареты. В скором времени Хонор уже едва держался, от усталости грозясь рухнуть прямо под колеса ведомого экипажа. Наконец, на одной из полянок он дернул поводья, заставляя лошадей замедлить скачку, а затем… уснул. Вот так, расположившись снаружи, на месте кучера, из-за перенесенных переживаний, растеряв последнюю бдительность, он моментально уплыл в страну грез.
Какое ужасающее унижение.
Хонор повернул голову, опасаясь услышать нездоровый хруст позвонков. Тишина. Похоже, во сне он окончательно утратил равновесие, а от удара о землю даже не проснулся. Который час? Лучи солнца едва-едва пробивались сквозь ветви, тело уже начинал пощипывать промозглый холод. Очевидно, было раннее утро. Значит, проспал он не более трех часов. И никто даже не соизволил поинтересоваться, а жив ли он?
«О, Святая Земля! Чтоб вам всем подавиться теми белыми камешками мадам Роберты!»
Кряхтя, Хонор приподнялся на локтях. Нащупав лежащие в полуметре от него очки, юноша без промедления водрузил их на нос. Холод, будто почуяв добычу, метнулся к нему, атакуя открытые места. Суставы ныли, спину ломило. О, чудесная перина в его комнате в королевском дворце правителя Аселина Клемента! Как же он не ценил ее мягкость, когда погружался в сладкий сон.
«Прости, перинка».
Что-то было не так. Мышцы лица не двигались. Хонор испуганно замер. На мгновение ему показалось, что его нос за те несколько часов, проведенных на земле, окоченел и отвалился. Нет, на месте. При прикосновении в кожу тут же впились невидимые иголочки – так организм пытался компенсировать недостаток тепла. Конь по-прежнему стоял рядом, продолжая меланхолично жевать. Взгляд у него был сочувствующий. А может, это было молчаливое требование подвинуться, чтобы он смог добраться до того травяного участка, который Хонор беззастенчиво придавливал своим телом?