Хонор, вздрогнув, ускорил шаг.
Водоемом оказалась широкая река со спокойным течением и прозрачной водой. Умиротворение витало в воздухе, а тишина дарила ощущение защищенности и толику успокоения. Хонор быстро переоделся и прежде, чем натянуть рубашку, воровато огляделся. Зачерпнув ладонью холодную воду, брызнул ее себе на грудь и шею. Тело, попривыкшее к утреннему холоду, снова покрылось мурашками. Хонор задрожал, и мягкая перина, набитая лебяжьим пухом, вновь встала перед его глазами. А еще одеяло, горячий чай, теплые булочки на завтрак. Из горла вырвался хрип, и юноша, досадливо поморщившись, начал растирать руки от запястья до локтя.
Досадная слабость. Не время думать о комфорте!
Встав на колени, юноша зачерпнул еще воды и брызнул себе на лицо. Затем, дрожа от холода, начал собирать волосы в хвост, намереваясь вернуть алую ленту, дарованную матерью, на место.
Холод. Тишина. Благодать.
Рядом послышались булькающие звуки. Хонор, пылая праведным гневом, повернулся в сторону шумевшего. Нарушителем спокойствия оказалась Имбер. Маленькая торговка, что-то напевая себе под нос, бултыхала босыми ногами в воде.
– Убери свои грязные ноги от воды, – прошипел Хонор. – Я вообще-то тут лицо мою!
Имбер прекратила баламутить воду в реке и изумленно вылупилась на юношу.
– Умывайтесь на здоровье. – Она пожала плечами. – Я-то вам чем мешаю? В эту реку даже лесные звери испражняются, так что ей будет от моих грязных ног? Это же природа, все связано, все находится в жизненном круговороте. Вы же стихийник, господин Роуланд. Относитесь терпимее к природе.
Рвотные позывы в этот раз подавить было весьма трудно. Хонор с трудом оторвался от созерцания зеленой травы под своими ногами и перевел тяжелый взгляд на Имбер.
– Ты что-то сказала? После информации об испражнениях я прослушал.
– Говорю, все находится в круговороте. – Маленькая торговка непринужденно улыбнулась и погрузила ноги в воду. – Ух, святая каракатица, холодина несусветная! Ай, хорошо! В самый раз водичка!
– Мне как-то нехорошо, – пробормотал Хонор и побрел прочь от реки, еле-еле переставляя ноги.
– Эй, господин Роуланд, – крикнула ему вдогонку Имбер. – Природа любит стихийников!
– Вот только я что-то не горю желанием отвечать ей взаимностью, – проворчал он.
За те несколько минут, что он отсутствовал, поляна успела пробудиться. Где-то в ветвях щебетали птицы, лучи солнца все ощутимее дарили тепло, а гадкая Змеюка Зарина Эштель уже вовсю командовала, вытянувшись во весь рост на крыше кареты.
– Да, глянь, вон с того дерева, может, увидишь что, – распорядилась Зарина, и Хонор только и успел заметить, как сапоги Ловэля пропадают в ветвях дерева.
– Чуть свет, а ты уже шипишь? – буркнул он, останавливаясь у левого переднего колеса кареты.
– Кому-то же надо вытаскивать нас из передряги, – откликнулась Зарина, ловко спрыгивая на место кучера. – Потому что один глуповатый Бюрократишко вместо того, чтобы рулить на юго-запад, как указывал Львиный любимчик, поскакал к черту на куличики, чтобы, в конце концов, оказаться у черта на рогах!
– И что это за обвинения? У меня не было времени сверяться с картой, которой, кстати, у нас нет. Ах да, у меня еще нет ночного зрения совы, так что, даже если бы треклятая карта была, я бы ни черта не увидел!
– Так с какого перепугу вызвался изображать навигатор? – напустилась на юношу Зарина.
– Что? – не понял юноша.
– Скажу попроще. Зачем решил сам указывать лошадкам, куда им делать цок-цок?
– Как зачем? – Хонор начал сердиться. – Времени было мало. Я спасал наши жизни!
– Ты себя спасал, ботаник, – Зарина ткнула в него пальцем. – Себя, себя, себя!
Хонор раздраженно нахмурился.
«Ну, себя и что? Ладно, права, гадюка, но черта с два признаюсь в этом вслух».
– Короче, ты облажался, Бюрократишко, – сделала вывод Зарина, ничуть не заботясь о его чувствах. – Молись, чтобы Кудряшка увидел с верхушки дерева какой-нибудь ориентир, и мы сумели выбраться из леса.
– «Кудряшка»? – Лицо Хонора вытянулось. Когда это к ним успел присоединиться еще один спутник?