-Что это? – в ужасе спросил Стефан, но больше никто не смел нарушить тягостное молчание, и шуршание маленьких созданий напополам с дыханием плесени наполняли комнату почти невыносимым шумом.
-Эммы здесь нет, - наконец, выдавил из себя Вальтер, - Объекта тоже.
Малыш вытаращил глаза, хотя казалось, ничего уже не могло его удивить, но зрелище того, как координатор невозмутимо достает из кармана шоколадный батончик, разворачивает его и откусывает кусочек выбивало из колеи чуть ли не больше, чем мерзкие отходы жизнедеятельности Игрули. Вольфсгрифф выплюнул лакомство и поводил батончиком в воздухе, как ароматической палочкой.
Откуда-то из глубин дома послышалось неумолимое движение мотылькового поезда, а через несколько секунд и сам Охотник на Детей предстал перед оперативниками. В шелесте мембран Стефану удалось разобрать что похожее на «В подвале», и Боцман уже махнул рукой, призывая следовать за собой.
-Педофил, возвращайся, дальше мы сами.
Мерзкое создание, будто бы с недовольством встопорщило уродливые чешуйки и укатилось прочь, перебирая мерзкими лапами. Вальтер же, чувствуя почти физически, как уходит время, бежал вниз по лестнице, уже обогнав Боцмана.
-Что! Это! Было! – еле дыша, сбегая по бесконечной лестнице, спросил Стефан, чей разум уже начинал пасовать перед омерзительной неизвестностью.
-Говно это! – не церемонясь, ответил Боцман, - Переработанные детские черты и воспоминания! – несмотря на круглый животик и вредные привычки, Боцман имел неожиданно крепкие легкие, легко спрыгивал по ступенькам, даже не запыхавшись, - Она их жрет, а потом остается вот это – пустые оболочки от бабушкиного пирога, маминого поцелуя, любимой куклы, первого щенка, ну и прочего говна, которое дети помнят. И когда она только успела столько сожрать? Оголодала, небось.
-А как она жрет? – спросил Малыш, подспудно не желая знать ответ на этот вопрос. Ответил Вальтер.
-Тройка тебе за матчасть, стажер! – задорно крикнул Вальтер, уже охваченный лихорадкой предстоящей охоты, - Клиппоты психологического генеза в качестве метода воздействия используют единственное доступное им переживание, зафиксированное в момент зарождения.
Малыш споткнулся и чуть было не скатился с лестницы в такой близкий и бесконечно далекий провал подвального помещения. К горлу подкатила тошнота. Фантазия, кастрированная препаратом, не позволила представить многое, картинки в голове получались размытыми, зато мысль была простой и четкой – «Сейчас в подвале маленькая девочка переживает изнасилование, снова и снова, раз за разом!». Ужасное осознание придало сил, привело в порядок уже рвущиеся от усталости легкие, тонизировало одеревеневшие от бесконечного бега мышцы – в несколько прыжков стажер преодолел расстояние до подвала, и лестница горестно вздохнула, будто поняв, что ее обман разгадан. Ступени перестали множиться, перила изгибаться и пространство снова работало как нужно.
На полном ходу Стефан первым влетел в подвал и оказался по колено в какой-то жидкой, пульсирующей пыли, мешающей идти и дышать. Дрянь заволакивала воздух серым беспросветным туманом, забивалась в нос, в рот, казалось, даже в мозги, наполняя те неземной тяжестью. Хотелось лечь в эту мягкую затхлую постель, закрыть глаза, уснуть и медленно, год за годом врастать в это мягкое сухое море, гнить и растворяться.
-Не спать, салага! – подзатыльник был такой силы, что Стефану показалось, будто что-то хрустнуло в голове. Из носа вылетело облачко этой гадкой субстанции. Боцман натренированным жестом направил распылитель перед собой, что-то переключил и настоящее инферно вырвалось из раструба, уничтожая пыльцу вредоносной не-жизни.
Дым рассеялся, словно разошелся занавес и глазам оперативников предстала страшная сцена. На полу лежала Эмма Кюне – худая, высокая для своего возраста, двенадцатилетняя девочка. Ее одежда в беспорядке валялась рядом, и на голом теле можно было хорошо разглядеть серые пятна, разраставшиеся, делавшие плоть пористой, дряхлой, высыхающей. Девочка с искаженным от ужаса и мокрым от слез лицом смотрела в потолок, а ее тело ритмично дергалось, словно от каких-то толчков. Омерзение, охватившее Стефана сменилось яростью, когда он перевел взгляд на создание, свисающее со сломанной люминесцентной лампы на потолке. Волосы твари спадали девочке на лицо, смешиваясь каштановой грязью со светлыми волосами жертвы. Тонкими и кривыми, словно ветки, лапами клиппот в красном шелковом платье крепко цеплялся за провода и было слышно, как тот жадно шипит, учуяв незваных гостей.