Лестница закончилась внезапно, и я, не веря себе, сделала несколько шагов вперёд, по ровной поверхности, в кромешной темноте. Было жутко. Шепотки стихли, и тишина казалась такой оглушающей, что я отчётливо расслышала её звон. Неужели всё? Такой долгий путь вёл в темноту, ничего из себя не представляющую? Не будет ни чудовищ, ни призраков, ничего жуткого или хотя бы занимательного?
Сделала ещё один маленький шажок вперёд и зажмурилась от резко вспыхнувшего яркого, словно дневной, света. В ту же секунду уши пронзил оглушительный, нечеловеческий визг, пробирающий до мурашек. Я боялась открыть глаза. Боялась увидеть этот ослепительный свет снова, но ещё больше боялась посмотреть на то существо, что издавало этот звук. Однако и бездействовать было верхом глупости. Потому я сделала глубокий вздох и резко распахнула веки.
— Не-е-е-т, — в ту же секунду по комнате разнёсся мой разочарованный стон.
— Ли, я тебя умоляю, дай поспать, а? — пробормотала Глория, моя соседка по комнате, с головой прячась под одеяло.
— Тебе не понять, — прошептала я, обречённо глядя на потолок.
— Снова твой сон? — уже с лёгким интересом спросила соседка.
— Снова мой кошмар.
— В который раз?
— Не сосчитать… — задумчиво ответила я. — Ладно, соня, у тебя ещё пара минут, пока я умоюсь, потом подъём, — предупредила Глорию и, поднявшись, направилась в умывальню.
Холодная вода отрезвляла и уже в который раз смывала мой беспокойный и никак не заканчивающийся сон. Кстати, о сне: он снится мне уже не первый день, и даже не первый год. И ни разу я не досмотрела его до конца. Может, именно поэтому сон казался жутким, важным и даже не совсем сном. Сейчас я уже относилась к нему, как к своему личному аду, каждый вечер боясь сомкнуть веки. Но за эти годы я со всей очевидностью поняла, что думать о том, что же будет дальше — бесполезная и крайне бездарная трата времени, а потому новый день — это повод забыть об ужасах и непонятностях ночи. Особенно учитывая, что сегодня он у нас будет важный и насыщенный.
— Рия! — крикнула я, выходя из умывальни и заматывая влажные волосы полотенцем. — Пора вставать!
— Уже, — без привычных возражений сказала подруга и поднялась с постели.
Наши вещи мы упаковали ещё вчера вечером, поэтому по комнате сейчас были расставлены различного размера сундуки, лари и даже мешки. Мы никогда не были богатыми, и не скупали в лавках всё подряд, но за долгие пять лет, проведённые в школе, «приданого» у нас накопилось очень даже много. Ученики жили и питались бесплатно, а особо старательные получали карманные деньги один раз в луну и могли порадовать себя какой-нибудь нужной вещью.
Причём вещи были именно нужными, потому что на красивые, или просто очень понравившиеся, карманных монет никак не хватало. Вот и в наших ларях была куча всевозможных атрибутов, необходимых магам: хрустальные шары, огнестойкие балахоны для общения с драконами (крайне неуравновешенные типы, кстати), различные колбочки и горелки для варки зелий и эликсиров, и много чего ещё. Одежды же, напротив, у нас с соседкой было немного.
Школа, в которую мы поступили в четырнадцать лет, давала нам кров, одежду и пропитание. Многим из нас и этого было более чем достаточно. Я, как и несколько моих одноклассников, с пятнадцати лет по вечерам помогала в лечебнице за весьма скромное вознаграждение, но и этого вполне хватало.
Стук в дверь отвлёк меня от ностальгии по былым временам, а Рию — от надевания туфелек.
— Не заперто! — хором крикнули мы, и дверь без промедления распахнулась, являя нашему взору арта Кёртиса.
— Девушки, — наставник слегка склонил голову, от чего его пенсне плавно поскользило вниз по длинному носу. — Сейчас завтрак, отбытие в полдень, — сообщил он, переводя строгий взгляд с меня на Глорию.
— Хорошо, арт Кёртис, будем через несколько минут, — заверила я старика.
Он кивнул и поспешил оставить нас, двинувшись дальше по коридору.
— Вот и всё, — улыбнувшись, сказала Рия.
— Вот и всё, — согласилась я.
Сборы были закончены. Наша комната, такая уютная и родная, опустела и снова походила на необжитую каморку, которую мы увидели, впервые попав в жилое крыло школы. Уже завтра сюда придут новые люди, или, может быть, эльфы (просто другие расы ну никак даром исцеления обладать не могут) и расставят свои вещи, а от нас не останется совсем ничего.