- Стари-ик, - язвительно улыбаясь, протянул Эдуард. - Нет ничего глупее, чем обижаться по всякому пустяку. Я же просто привёл пример, желая более образно выразить собственные мысли.
"Были бы они у тебя..." - подумал Егор, с неприязнью глядя на Чижевского, и тут же уязвил: - А между прочим, хозяйство ты мне сдаёшь далеко не в полном блеске, если уж откровенно говорить.
- Не уловил, - Чижевский подался вперёд, ожидая разъяснений.
- Плафоны освещения, скажем, давно проверяли?
- Это в каком смысле?
Егор вскинул глаза к подволоку, приглашая Чижвского убедиться лично.
- Под стёклами скапливается конденсат. Значит, их давно не проветривали. Неужели не понятно, что это может привести к короткому замыканию?
- Но за это отвечает механик.
- А старпом - вдвойне. Я уж не говорю, что в твоей каюте электрогрелка без защитного кожуха - грубейшее нарушение правил корабельной техники безопасности.
- И всё-таки о нашей организации можно судить, лишь досканально изучив лодку. Собственный опыт, увы, не заменит никакая вызубренная инструкция, да будь она лично от Христа или Магомета. Это всё равно, что бабу учить рожать, а грузина - жарить шашлык.
Егор смолчал. И Чижевский, удовлетворённый достигнутым попаданием в цель, заговорил более примирительно:
- Не обижайся, милорд. Ну, в самом деле: разве ты знаешь нашу лодку от киля до клотика?
- Нет, не знаю, - согласился Непрядов. - Но я буду её знать не хуже тебя. И ты мне в этом поможешь.
- Собственно, как это? - прикинулся Чижевский непонятливым. - Где логика, старик? Мне будет крайне неудобно учить учёного, тем более с таким блестящим символом на груди, - он глазами показал на Егорову серебристую командирскую лодочку, дававшую право самостоятельно управлять кораблём.
- Что ж, если это тебя смущает, то сделаем так, - Непрядов расстегнул китель и принялся отвинчивать нагрудный знак.
- Решил разжаловать сам себя? - удивился Чижевский. - Ну, к чему этот жест! Такую лодочку у меня вырвали бы разве что вместе с мясом.
- Она справедлива была там, на Балтике... Здесь её надо заново оправдать, - сказал Егор, пряча нагрудный знак в карман. - Надену её, когда буду знать корабль до последней гайки.
- Хочешь успокоить меня?..
- А понимай это, как знаешь.
Вечерний чай они пили здесь же, в кают-компании. Шустов расстарался для них, раздобыв лимон и кусок яблочного пирога. Разговор между однокашниками пошёл более умиротворённый, почти дружеский, точно обоим надоело испытывать терпение друг друга и они решили сделать передышку. Перебрали общих знакомых: кто и где служит, чего добился или, как водится, на чём "погорел". Эдик как бы к слову вставил, что его "предок" недавно получил контр-адмиральскую звезду и теперь занимает в штабе флота солидную должность. Намекнул, что он сам, по всей вероятности, на лодке долго не задержится - пора и об академии подумать. Егор на это с полным равнодушием отвечал, что лично собирается служить на лодке "до упора" и в академики пока не торопится.
Показалось странным, что Эдуард ни разу не упомянул о жене, будто нарочно ждал, когда Егор сам его об этом спросит. Можно было только догадываться, каких трудов самолюбивому Чижевскому стоило уговорить гордую Лерочку стать его женой. Только Егор на этот счёт не проявлял никакого любопытства.
- Не пора ли по домам? - сказал Чижевский, поглядев на часы. - Лично я рискую получить втык от моей благоверной за опоздание.
- Так в чём же дело? - отозвался Егор, доливая в стакан чаю. - Лично я тебя не задерживаю, можешь идти.
- А мы как-то с Лерочкой вспоминали о тебе, - будто невзначай припомнил Чижевский, пропустив Егорову реплику мимо ушей. - Слышали, что и ты женился?
Непрядов кивнул, пригубливая стакан.
- Если не ошибаюсь, на этой самой, на цирковой артистке?
Егор снова кивнул.
- Прими поздравления, милорд.
- И ты мои - тоже.
- Надеюсь, наши супруги как-нибудь познакомятся. В этой богом забытой дыре мир особенно тесен, - и предположил: - Глядишь, и семьями сойдёмся,
- Всё может быть, - обнадёжил Егор, при этом добавив: - Только они давно знакомы.
- Разве? - удивился Эдуард. - Это новость. Вот уж никак не подумал бы...
- Полагал, что Лерочка тебе об этом говорила.
- Да знаешь, как-то не пришлось. В отношении сугубо женских дел я не любопытен.
- Вот и я тоже.
Выбравшись из-за стола, Чижевский стал одеваться. Напоследок извинился, что не может, по старой памяти, пригласить Егора в гости, так как затеял у себя дома ремонт. Впрочем, Непрядов и не напрашивался, - забот у него столько, что на берег и шагу не ступить.
На другой день Чижевский проводил с молодыми матросами занятия по устройству лодки. Выстроив их в центральном отсеке, он минут десять говорил о технике безопасности на корабле - для молодых вещь, конечно же, особенно важная. Егор тем временем облачился в комбинезон и пристроился к шеренге моряков как рядовой член экипажа, чем нимало всех удивил. Чижевский, не обращая на это никакого внимания, продолжал уверенно и зычно говорить. Лишь командир, находившийся поблизости, удовлетворённо кивнул своему старпому, вероятно догадавшись, что стоило тому снизойти до уровня "салажонка", только ещё начинающего понимать сущность корабельного нутра.
Однако Егор вполне научился управлять собственным самолюбием, если этого требовала корабельная служба. Её он ставил превыше собственного раздражения от той иронии, которая иногда выплескивалась из глаз руководителя занятий.
Они вскрыли паёлы и спустились в трюм. Егор терпеливо лазал по всем закуткам и шхерам, безоговорочно выполняя все указания Чижевского. Тот оставался на палубе, посвечивая сверху фонариком. Его острый лучик указательным перстом упирался в трубопроводы и клапана, назначение которых необходимо было твёрдо усвоить.
Начало было положено. А после Егор сутками не вылезал из прочного корпуса, одержимо насыщаясь всем, что ему надлежало знать не хуже других. Своими бесконечными вопросами он измучил Чижевского и едва не доконал механика, капитана третьего ранга Хворостова - тот начал даже на сердце жаловаться и норовил из отсека улизнуть, как только старпом оказывался в его поле зрения.
Все положенные зачёты Егор сдал раньше установленного срока. Не так уж много потребовалось ему времени, чтобы подтвердить затем и право на самостоятельное управление кораблём. После этого серебристая лодочка вновь закрасовалась на Егоровом кителе, привинченная чуть выше нагрудного кармана. По такому случаю командир лично поздравил своего старпома, крепко пожав руку. А заодно обрадовал, что выхлопотал для него в посёлке комнату.
29
В тот же вечер Непрядов сошёл с корабля, решив посмотреть своё новое жилище. Ему не хотелось оставаться в каюте, которая за три месяца добровольного затворничества порядком поднадоела. Каким убогим ни представлялся посёлок в своей скромной благоустроенности, но там текла иная, отличная от корабельной жизнь, к которой всё больше тянуло после душной кубатуры лодочных отсеков и казарменного уюта плавбазы.
Сразу же за пирсом начинались деревянные мостки да лесенки с гладко выструганными поручнями перил. Цепляясь за мерзлую землю и стылый гранит, они ломаными штрихами перечеркнули уклон сопки, упираясь в ближние дома. Непрядов шёл по ним, словно по рельсам, с которых невозможно сбиться и заплутать, - на сотни километров кругом лишь океан да глухая тундра. Запуржит ли в непроглядной темени полярной ночи, рванёт ли слепящим шквалом взбесившийся норд-ост, мостки да лесенки спасут, выведут к теплу и свету человеческого жилья.
Посёлок оказался не совсем обычным. Здесь даже улицы не существовало в привычном виде. Приземистые, почерневшие от дождей и стужи деревянные дома искусственными зубами вживлялись в скалы на разных уровнях, где только удавалось отвоевать более-менее ровную площадку. Зауженные окна походили на крепостные бойницы, на крышах сторожевыми бульдогами улеглись тяжёлые валуны - на тот случай, чтобы кровлю не сорвало ветром.
Чем ближе дома, тем круче становился подъём. Егор взбирался по мосткам и ступенькам, цепляясь за поручни. Злая позёмка путалась в ногах, сбивая шаг. Ветер ледяными зубами хватал за полы шинели, по-собачьи люто их теребя.