Сон был невероятно отчетлив, но стыд… Неописуемый, жуткий, выжигающий стыд, охвативший меня, был куда отчетливей и ярче. Я рывком сел на кровати и со всей силы зарядил себе ладонью по лбу! Потом вскочил и, одеваясь, буквально на ходу, бросился искать игумена.
Несмотря на позднюю ночь, настоятель не спал, беседуя о чем-то с двумя явно встревоженными монахами возле входа в храм. При моем появлении настоятель оборвал разговор и отпустил их, напутствуя странными словами:
– А когда увидите, то просто перекрестите, и сразу все поймете,- сказал он и повернулся ко мне: – Что с вами, голубчик? На вас лица нет…
– Простите, что в столь неурочный час,- сбивчиво начал я.- Это противоречит всем нормам этикета… Я должен был подождать до утра… Я…
– Вот что… Пойдемте ко мне в келью,- предложил он.- Так все расскажете, а заодно и успокоитесь…
Келья игумена меня удивила. Комнату главного монастырского начальства я представлял себе все же иначе. Здесь было все настолько «по-спартански», что невольно закрадывалась мысль: «Да живет ли здесь кто-нибудь вообще?» В любом, даже снятом на время пристанище, у человека и то вещей больше. Впрочем, в тот момент у меня были заботы поважнее.
Настоятель усадил меня на единственный в комнате стул, сам присел на краешек кровати напротив и кивнул:
– Рассказывайте, голубчик. Только отдышитесь сперва…
По мере моего сбивчивого рассказа его лицо становилось все внимательнее и… улыбчивее. Под конец я даже не выдержал:
– Ну вот… вам-то смешно, а я…
– Ну что вы, Джеймс,- успокоил он меня.- Я не смеюсь, я радуюсь за вас. Это же замечательный сон!
– Чем же он такой замечательный?! – возмутился я.- Таким глупцом себя чувствую! Понимаю, что это всего лишь сон… но надо же мне было… Как пастух какой-то американский, ковбой, только что с кактуса на землю слезший… «Эй, парень!»… Ну надо же такое выдать?! Я же в действительности не такой!
– Так тем и замечательно, что вам стыдно,- сказал монах.- Вот если б во сне вам было сказано, что вы «лучший парень всех времен и народов» и вообще «весь из себя избранный и призванный», и вы бы после этого ходили весь такой восторженный и гордый, я бы с вами сейчас по другому разговаривал… А это был замечательный сон… Кстати, теперь вы понимаете, почему мы называемся «православными» – «правильно славящими Бога»? Не хочется быть «ковбоями» от христианства… во всем их многообразии…
– Чувствую себя преотвратительно…
– А я бы дорого дал, чтоб оказаться на вашем месте, Джеймс…
– Вы бы такого не выкинули даже во сне. Это только такой невоспитанный, несдержанный, не имеющий права называться джентльменом, как я… Ну и кто я после этого?!