— Проклятье, — прошипел Мальстен, собираясь пуститься в погоню.
— Пусть идет, — тихо произнесла Аэлин.
Мальстен повернулся к ней и внимательно посмотрел на нее. На щеках Аэлин играл здоровый румянец, глаза были живыми, движения прежними. Лишь во взгляде читалась растерянность, страх и бездонная грусть.
— Бесы с ним, — согласился Мальстен, покачав головой. — Аэлин, я ведь чуть не потерял тебя навсегда. Прости меня! Я причинил тебе столько боли. — Он опустил взгляд. — Ты, должно быть, больше не желаешь меня знать и жалеешь о том дне, когда мы встретились?
Аэлин посмотрела на него усталым, замученным взглядом.
— Забавно, — тихо сказала она, — моей последней мыслью было: «Прости, Мальстен. Я проиграла эту войну».
Данталли поморщился.
— То, что сотворил Теодор… — Он покачал головой. — Я не представляю, что сказать и как искупить свою вину перед тобой за все, что тебе пришлось из-за меня пережить.
Аэлин коснулась его щеки.
— Ты меня, что, совсем не слушал? — устало усмехнулась она. — Знаешь, мне, кажется, надо было раньше подумать о бегстве от тебя, если уж я пожалела бы о дне нашей встречи. Мне… было очень больно, когда умер отец. И больно до сих пор. Честно сказать, первое время я не могла в это поверить. Потом злилась на тебя, но все это время думала только о том, как вернуть тебя в этот мир. Точнее, как укрыть и позволить тебе вернуться в него самостоятельно. Как ты считаешь, Мальстен, с тем, кого ненавидят, будут так поступать?
Он прижал ее к себе и поцеловал в перепачканные землей волосы.
— Мне так жаль Грэга, — прошептал он. — Аэлин, я…
— Я знаю, — перебила она. — Я знаю.
Они долго стояли молча. Ярко-рыжий закат тринадцатого дня Сойнира постепенно перешел в сизые сумерки. Усиливающийся холод загнал обманувших смерть данталли и охотницу в хижину убитого аггрефьера. Там они решили переждать ночь.
— Что будем делать дальше? — осторожно спросил Мальстен.
Аэлин уставшим взглядом смотрела в темнеющий лес за окном.
— Сочтешь меня монстром, если скажу, — спокойным голосом ответила она.
— Вряд ли, — хмыкнул Мальстен.
Аэлин повернулась к нему.
— После всего, что произошло, спокойной жизни нам не видать. А я хочу пожить спокойно, Мальстен. Мне это очень нужно. Я хочу многое осмыслить. Ты понимаешь?
— Могу лишь постараться, — кивнул он.
— А я, честно говоря, не знаю места, куда сунутся с меньшим энтузиазмом, чем жилище аггрефьера. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Мальстен удивленно приподнял брови.
— После всего ты хочешь… остаться здесь?
— Я не в восторге, — покачала головой Аэлин, обняв себя за плечи. — Но, согласись, ни в одном другом уголке Арреды нам сейчас не укрыться. Временно мы можем осесть здесь. Хотя бы пока все не уляжется. Охотиться можно в лесу. Иногда выбираться в ближайшие города, чтобы разузнать обстановку.
Несколько мгновений Мальстен молчал, затем вопрошающе кивнул:
— Я пока не услышал ничего, что делало бы тебя монстром в моих глазах.
Взгляд Аэлин Дэвери помрачнел.
— Я это исправлю, — сказала она. — Из трупа аггрефьера, что лежит во дворе, я хочу сделать пугало. — Брови охотницы угрожающе сошлись к переносице.
Мальстен примирительно приподнял руки.
— Может, лучше просто сожжем?
— Приготовься, — тихо шепнул Даниэль Конраду, найдя в перелеске в окрестностях Говерна оленя.
На сегодняшней охоте к ним присоединилась Цая, и, как ни странно, это решение было одобрено всей группой. Даниэлю это не нравилось, однако после того, как он с трудом оправился от раны, остальные начали всерьез опасаться за него. В пользу присутствия Цаи на охоте настойчивее всего высказывалась Рахиль, а если она в чем-то упорствовала, переспорить ее и сохранить нервы в целости практически не представлялось возможным. Даниэль решил, что будет проще уступить.
Однако сейчас, когда посреди охоты Цая вдруг начала отвлекать его, он пожалел о своем решении.
— Дани, посмотри, — позвала она.
Даниэль отмахнулся от нее, однако Конрад перевел на нее взгляд, отвлекшись от оленя. Животное услышало переговоры данталли и поспешило ускакать прочь.
И зачем только я позволил ей идти с нами? — буркнул Даниэль про себя. Однако высказать Цае свое негодование не успел: она, увлекая за собой Конрада, решительно направилась в глубину перелеска. Наконец Даниэль понял, что привлекло ее внимание.