— Мальстен? — настороженно обратилась к нему Аэлин. Она с хмурым видом последовала за ним. — Что ты удумал? Решил… поиграть?
— Доверься мне, — улыбнулся он. Следующие его слова были обращены уже мошеннику за импровизированным столом: — И что на кону?
— А что могут предложить путники? — обворожительно улыбнулся малагорец. — Принимаю всё: и малагорские афы, и аллоийские ливры, и фесо с материка. Ставки на удачу у вас в крови, разве нет? Вам ведь покровительствует богиня Тарт.
Мальстен нахмурился. В Малагории в почете был всего один бог из пантеона Арреды, и большинство жителей Обители Солнца не особенно любили даже упоминать других божеств. То, что этот человек говорил о Тарт, было почти прямым признанием в мошенничестве.
Сыграем по-твоему, Бэс, — подумал Мальстен. Отчего-то оба его сердца забились чаще в предвкушении.
— И то верно. Скажем, пять фесо против одной афы, что я выиграю. И да поможет мне Тарт, — приподняв голову в нарочитом вызове, бросил данталли. Аэлин ожгла его взглядом, который он предпочел проигнорировать.
— Идет, смельчак, — согласился малагорец.
— Эй! — Аэлин дернула Мальстена за рукав. — Сдурел? У нас почти ничего больше нет, — прошипела она.
— Доверься мне.
Аэлин нахмурилась.
Такая же самоуверенность у него была в Шорре, рядом с деревней Ланкарта. И что из этого вышло? — подумала она. Ей хотелось напомнить Мальстену о том просчете, но она сдержалась.
— Как тебя звать-то? — фамильярно спросил данталли у малагорца. Такая манера общения резала Аэлин слух, она не привыкла к такому амплуа своего спутника. Все говорило о том, что его образ — элемент продуманного представления, в успех которого охотница отчего-то не верила.
— Салазар, — широко улыбнулся малагорец. — А тебя?
— Смельчак вполне устроит, — отозвался Мальстен.
— Будь по-твоему, Смельчак. Монеты на стол? — Последние слова Салазар добавил, смягчив их вопросительной интонацией. Мальстен без малейшего колебания выложил на стол пять фесо. Салазар вновь расплылся в улыбке. — Что ж, следи за руками!
— Да поможет мне Тарт! — Мальстен картинно воздел глаза к небу и прикрыл их от яркого солнца. Аэлин, сжимая в руках подарок Заграта Кхана, уже подумывала, есть ли возможность кому-то продать эти накидки, чтобы заработать в случае неудачи.
Салазар показал шарик, который тут же убрал под левый наперсток — один из трех, что стояли на столе. А затем он принялся перепутывать их между собой, сначала медленно, затем быстрее, быстрее и быстрее.
— Запутаем твою удачу, — осклабился он. Руки его двигались с удивительной скоростью, и, наконец, он остановился. — Ну что ж, выбирай.
Мальстен склонил голову набок и потер заросший подбородок, призадумавшись. Он занес руку над левым наперстком, однако делать выбор не спешил. Аэлин нервно следила за ним, кусая губы от напряжения.
— Под правым! — вдруг выкрикнул Мальстен. — Я уверен.
Аэлин затаила дыхание.
— Выбор сделан, Смельчак, — нараспев ответил Салазар, краем глаза следивший за людьми, которых заинтересовали его громкие речи. Зрители, чье внимание было притянуто вспыхнувшим азартом, начали понемногу стягиваться к импровизированному столу. Салазар не стал их томить и поднял правый наперсток. Под ним оказалось пусто.
Аэлин шумно втянула воздух.
Мальстен приложил руку к груди и отшатнулся, на лице его отразился шок, который трудно было назвать поддельным.
— Не может быть! Это… я же видел…
— Удача временами слепа, Смельчак.
— Я видел, что он был там! — громко вскричал Мальстен, привлекая тем самым еще больше народа. Аэлин приблизилась к нему, готовая взять его за рукав и увести. Выражение лица ее было траурным. Если их положение на другом берегу Большого моря и могло стать хуже, она не представляла себе, как.
— Хватит. Доигрался? Идем, — строго сказала Аэлин.