Но пока что Элвин все еще оставалась упрямым и замкнутым ребенком, а Джилли вообще невозможно было увидеть вблизи. Да еще эти девицы Тапперти, заявляющие, что «у нее не все шарики на месте»…
Затем произошли два события.
Первое из них было не очень значительным, но потом оно долго еще преследовало меня и его никак не удавалось выбросить из головы.
Я тогда склонилась над тетрадкой Элвин, проверяя решенные ею примеры, в то время как она сидела за столом и писала эссе. Неожиданно из ее тетради выпал листок бумаги.
Он был испещрен рисунками. Я уже знала, что у Элвин несомненный талант к рисованию, и собиралась в ближайшем будущем поговорить об этом с Коннаном Тре-Меллином, поскольку мне казалось, что этот талант следует всемерно развивать. Сама я могла научить ее лишь азам изобразительного искусства, а мне казалось, что Элвин достойна занятий с квалифицированным мастером.
Это были лица. В одном из набросков я узнала себя. Неплохо. Но неужели я и в самом деле выгляжу такой строгой? Думаю, не всегда. Но, возможно, она именно так меня и воспринимает. Тут был и ее отец… несколько ракурсов… Его также нетрудно узнать. Я перевернула листок. Обратная сторона изрисована детскими образами. Кого она хотела изобразить? Себя? Нет… вот это, вне всякого сомнения, Джилли. И тем не менее, здесь было что-то и от Элвин.
Разглядывая наброски, я так увлеклась, что не заметила, как Элвин перегнулась через стол и вырвала листок из моих рук.
— Это мое! — заявила она.
— А это, — парировала я, — необычайно дурные манеры.
— Вы не имеете права совать нос не в свои дела.
— Мое дорогое дитя, листок был в твоей тетрадке по арифметике.
— Значит, у него не было права там находиться.
— Вот ему и отомсти, — небрежно заметила я. И добавила уже более серьезным тоном: — И прошу тебя никогда и ничего не вырывать таким грубым образом из рук других людей.
— Простите, — пробормотала она, но в ее голосе все еще звучал вызов.
Я вернулась к примерам, большая часть которых была решена неправильно. Арифметика не относилась к числу ее любимых предметов. Возможно, поэтому девочка проводила большую часть времени, рисуя лица, вместо того чтобы заниматься учебным предметом. Что ее так разозлило? Почему она нарисовала эти лица, отчасти принадлежащие ей самой, а отчасти Джилли?
— Элвин, ты должна быть внимательнее, решая примеры, — сказала я.
Угрюмое бормотание.
— Похоже, ты не усвоила самых простых вещей, даже элементарного умножения. Если бы твоя арифметика была хотя бы вдвое хуже твоих рисунков, меня бы это вполне устроило.
Элвин продолжала упорно молчать.
— Почему ты не хочешь, чтобы я видела твои наброски? Некоторые из них очень хороши.
Ответа по-прежнему не последовало.
— Особенно лицо твоего отца, — продолжала я.
Даже в такой момент упоминание об отце тут же заставило ее губы задрожать и изогнуться в грустной и нежной улыбке.
— А лица этих девочек… Скажи-ка мне, кого ты хотела изобразить — себя или Джилли?
Улыбка застыла на ее губах. Затем Элвин почти неслышно произнесла:
— А кем они вам показались, мисс?
— Как вам показалось, кто они? — мягко исправила я.
— Как вам показалось, кто они?
— Дай-ка мне еще раз на них взглянуть, — попросила я.
Она заколебалась, затем все же вытащила листок из-под тетради и протянула мне. В ее глазах светился живой интерес.
Я внимательно рассмотрела наброски и ответила:
— Вот это могла быть и ты, и Джилли.
— Значит, вам кажется, что мы похожи?
— Нет, раньше мне это и в голову не приходило.
— Но теперь вам так кажется, — утвердительно произнесла она.
— Дети часто бывают похожи друг на друга.
— Я не такая, как она! — зло выкрикнула Элвин. — Я не такая, как эта… идиотка!
— Элвин, не следует произносить такие слова. Разве ты не понимаешь, что это очень жестоко?
— Понимаю. Но я на нее не похожа. И не позволю вам это говорить! Если вы еще раз такое скажете, я попрошу папу прогнать вас! Он так и сделает… если я его попрошу. Мне стоит лишь попросить, и вас здесь не будет!
Она кричала, пытаясь, как я поняла, убедить себя в двух вещах. Во-первых, в том, что между ней и Джиллифлауэр нет ни малейшего сходства, а во-вторых, в том, что стоит ей попросить отца, и любое ее желание будет удовлетворено.
«Почему? — спрашивала я себя. — В чем причина такого неистовства?»
Элвин молчала, поджав губы.
Взглянув на часы, я невозмутимо произнесла:
— У тебя есть ровно десять минут, чтобы закончить эссе. Затем придвинула к себе тетрадь по арифметике и сделала вид, что углубилась в анализ решенных задач.