Нам преградили путь узорчатые ворота из кованого железа.
— Эй, вы там, открывайте! — завопил Тапперти.
Рядом с воротами стояла небольшая сторожка, у двери которой сидела пожилая женщина с вязанием в руках.
— Давай-ка, Джилли, — проговорила она, — открой ворота, пожалей мои бедные старые ножки.
Тут я заметила девочку, сидевшую на траве у ее ног. Она послушно встала и направилась к воротам. У ребенка была запоминающаяся внешность — длинные прямые, почти белые волосы и огромные синие глаза.
— Спасибо, малышка Джилли, — сказал Тапперти, когда Вишневый Пирог с довольным видом входил в открытые ворота. И добавил, придержав коня: — Я привез мисс, которая будет здесь жить и присматривать за мисс Элвин.
Девочка в упор глядела на меня.
Пожилая женщина подошла к воротам, и Тапперти представил ее:
— А вот это миссис Соуди.
— Добрый день, — произнесла она, — надеюсь, вам здесь будет хорошо.
— Надеюсь, так и будет. Спасибо, вы очень добры, — ответила я.
— Очень на это надеюсь, — добавила миссис Соуди, после чего с сомнением покачала головой.
Я повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на девочку, но она исчезла. Скорее всего, в кустах гортензии. Я еще никогда не видела таких больших и ярких цветов — темно-синих, как море в тот день.
— Девочка не произнесла ни единого слова, — заметила я, когда мы ехали по дорожке к дому.
— Неа. Она вообще мало разговаривает. Все больше поет. Бродит повсюду одна. А разговаривать… это не по ней.
Дорожка оказалась довольно длинной, почти в полмили, и по обеим ее сторонам цвели пышные гортензии, среди которых кое-где проглядывали фуксии. Между соснами виднелось море.
Тут я увидела дом. Перед ним раскинулась обширная лужайка, по которой разгуливали два павлина, красуясь перед павой своими роскошными хвостами. Еще один павлин взгромоздился на каменную стену. Возле крыльца, по обе его стороны, росли две высокие пальмы.
Дом был трехэтажным, очень длинным и выстроенным в форме буквы Г. Солнце отражалось в стеклах многочисленных окон, и мне тут же почудилось, что за мной кто-то оттуда наблюдает.
Мы подъехали к парадному крыльцу. Массивная дверь медленно отворилась, и я увидела возникшую на пороге высокую женщину с крючковатым носом. Ее седые волосы были увенчаны белым накрахмаленным чепцом, а по властному виду я тут же определила, что это сама миссис Полгрей, экономка.
— Надеюсь, путешествие было приятным, мисс Ли, — несколько торжественно произнесла она.
— Очень приятным, спасибо, — не менее торжественно ответила я.
— Полагаю, вы очень устали, нуждаетесь в отдыхе и не откажетесь от чашки чаю. Оставьте сумки здесь. Ими займутся слуги.
Я с облегчением вздохнула. Эта женщина развеяла зловещие предчувствия, зародившиеся, как я теперь поняла, после встречи с тем джентльменом в поезде. Тапперти только усилил их своими рассказами о смертях и самоубийствах. Но увидев миссис Полгрей, я поняла, что эта женщина ни за что не потерпела бы нарушений раз и навсегда установленного порядка. Казалось, она излучает здравый смысл, и это вселяло надежду на лучшее.
Заверив, что выпью чаю с огромным удовольствием, я вслед за ней вошла в дом.
Мы оказались в огромном холле, который когда-то, должно быть, использовался в качестве банкетного зала. Пол был вымощен каменными плитами, а крыша как будто парила в вышине, опираясь на деревянные балки, покрытые замысловатой резьбой. В конце зала виднелся небольшой подиум, за которым возвышался огромный открытый камин. На подиуме стоял обеденный стол, сервированный оловянными кубками и тарелками.
— Это изумительно! — вырвалось у меня.
Миссис Полгрей была явно польщена.
— Я лично руковожу натиранием всей мебели, — деловито сообщила она. — За современными служанками нужен глаз да глаз. Эти девицы Тапперти просто пара болтушек, смею вас заверить. Чтобы пресекать их проделки, приходится быть все время начеку. Пчелиный воск и скипидар — вот секрет настоящего блеска. Непревзойденная смесь. Я никому не доверяю ее приготовление.
— Вы замечательно справляетесь со своим делом, миссис Полгрей.
Мы подошли к двери, за которой возник короткий лестничный марш из полудюжины ступеней, ведущих к следующей двери, которую экономка приоткрыла после заметного колебания.
— Часовня, — пояснила она.
Я заметила каменные плиты вымощенного синеватым сланцем пола, алтарь и несколько скамей. Из часовни тянуло затхлой сыростью.