Глава 11
– Ну вот тебе вторая сказка перед сном, – сказал маг Тому. – А теперь, боюсь, я вынужден тебя покинуть. Не сомневаюсь тем не менее, что ты без труда найдешь дорогу обратно, к теплой постельке. – Он уже начал подниматься, но что-то – очевидно, выражение лица мальчика – его остановило. – О чем задумался, Том?
– О первом дне в школе… – Лицо его вдруг вспыхнуло от гнева. – Тогда директор задержал Дэла и еще одного мальчика у себя в кабинете и тоже стал рассказывать им сказки.
И вам это отлично известно.
Маг поднялся, заложил руки за, спину и потянулся всем телом, привстав на цыпочки.
– Я только прошу тебя задуматься об одной вещи, Том.
Чем бы ты пожертвовал ради спасения чьей-то жизни? Крыльями или… Кем ты себя видишь: воробьем или лягушкой?
Он ослепительно улыбнулся, воздел руки в воздух и… исчез, как будто испарился.
– Нет! – закричал Том, и как был, на четвереньках, рванулся к тому месту, где только что стоял Коллинз.
Пальцы его схватили только землю и траву. В каком-то исступлении он завертел головой, надеясь увидеть Коллинза убегающим в лес, однако, кроме деревьев и затухающего костра, вокруг ничего не было. Лишь за деревьями, вдали, мерцали еле различимые огоньки у дома. Коллинза и след простыл. Том со стоном опустился на жесткую траву. В голове его все смешалось: спящая мертвым сном Роза, воробьи и лягушки, старец-волшебник, бревно, взмывающее в воздух, подчиняясь его воле…
На это лето я стану твоим отцом.
Том поднялся с земли. Что ж, до дома он как-нибудь, наверное, доберется… Не успел он, однако, сделать и шага, как перед глазами все поплыло.
Сначала он подумал, что сейчас снова потеряет сознание и окажется в потерпевшем крушение поезде, а вокруг будут крики и стоны, скрежет металла…
И обжигающий спину кофе…
(Может, ты выплеснул кофе на одежду?).
И тут он осознал, что маг, встречая их в Холмистом Доле, уже тогда знал, что отправит Тома в тот поезд именно в момент аварии. (Несчастный случай? Что-нибудь действительно серьезное или, может, поезд просто сильно дернулся ?) А за мгновение до того, как лес перед ним исчез, испарился точно так же, как и Коулмен Коллинз, Тома осенила другая, еще более страшная, догадка: ведь это Коллинз каким-то образом устроил катастрофу на железной дороге, чтобы спустя несколько часов отправить туда его.
Это – Уровень первый. Всякий настоящий маг знает, что в определенных ситуациях правилами можно – и даже необходимо – пренебречь.
Из горла Тома рвался крик, который был бы таким же истошно-пронзительным, как вопли погибающих в искореженном вагоне, если бы страх не парализовал его голосовые связки. Стена деревьев расплывалась перед глазами, точно бледно-зеленая акварель под проливным дождем. Зеленая пелена, холодная, как полотно абстракциониста, обволокла его со всех сторон, и у него возникло ощущение, как будто он падает без парашюта с летящего на головокружительной высоте самолета.
Внезапно перед ним материализовались белые колонны.
Земля под ногами, чуть дрогнув, затвердела. Он сделал шаг и тут же споткнулся о какой-то металлический предмет, оказавшийся ножкой стула.
– Боже милостивый! – прошептал Том.
Он находился в просторном сводчатом помещении, прямо в центре длинных рядов кресел, чуть под уклон спускающихся к задернутой занавесом сцене. Белые колонны четко выделялись на фоне бледно-зеленых стен. Высоко под потолком горели несколько ламп.
Он, несомненно, очутился каким-то образом в том самом Большом театре, где Коллинз собирался научить его летать.
– Боже милостивый, – повторил Том, – как я сюда попал?
Незряче, точно заведенный механизм, он двинулся между рядами к проходу, нащупал дверь, толкнул ее и оказался в холле, также освещенном несколькими лампочками. Коридор этот он сразу узнал: вход в Малый театр находился от него всего в пяти футах. Прикрыв за собой дверь, он взглянул на бронзовую табличку. Теперь на ней было выгравировано:
"Большой театр иллюзий". Под табличкой висел белый листок бумаги. "Ступай в постель, сынок" – прочитал Том.
Он побрел по коридору прочь отсюда, а за ним, одна за другой, гасли лампы. Сейчас ему хотелось только одного – завалиться спать и плюнуть на все эти штучки Коллинза, которые тот вывалил на него в избытке, точно из рога изобилия. Вот почему лягушки прыгают и квакают… Когда-то они были воробьями, но старый волшебник их надул. Они до сих пор пытаются чирикнуть и взлететь, но могут только квакать и подпрыгивать…
Глава 12
– Нет, сначала ты ответь на мой вопрос.
– Только после того, как ты мне расскажешь про Розу Армстронг.
– Я хочу знать, чем ты занимался ночью.
– Ничего не могу сказать тебе.
– Дядя Коул запретил, да?
– Нет.
– Ну тогда ты можешь рассказать мне. Ведь ты спускался вниз, так? Выходил из дома? – Дэл водил туда-сюда ложкой в тарелке с овсянкой. – Кто-нибудь тебя заметил?
– Ну хорошо, – сдался Том. – Я действительно спустился вниз, после чего стал следить за теми людьми, что были на террасе.
– Что-что ты стал делать? – Дэл вытаращился на Тома, похоже совершенно потеряв самоконтроль.
– Ну, пошел в лес, хотя теперь я уже ни в чем не уверен.
А потом вообще наступила какая-то чертовщина. Короче говоря, пришел в себя я почему-то в Большом театре.
– Та-а-ак… – Дэл слегка расслабился. – Значит, он хотел, чтобы ты вышел из дома.
– Это точно?
– Абсолютно, – без тени сомнения ответил Дэл. Они сидели за завтраком в его комнате: поднос с едой появился за дверью ровно в девять. – Я и сам тысячу раз прошел через нечто подобное. Он тебя заколдовал. Вот почему ты ничего не можешь толком рассказать мне: в голове у тебя все перемешалось. Я прав? Но ты не волнуйся – это нормально.
Это – часть того, что мы и собирались здесь найти. Теперь-то я спокоен… А то боялся, что ты сотворишь нечто такое, за что он вышвырнет нас обоих.
– Ну, раз ты успокоился, давай, рассказывай про Розу Армстронг.
– А что ты хочешь знать про нее?
– Например, с какой стати она подчиняется твоему дядюшке? Зачем она отправилась туда, в лес, глубокой ночью?
Ей что, делать больше нечего?
Дэл отодвинул от себя тарелку.
– Вероятно, она просто помогает дяде Коулу. Другой причины, по-моему, нет…
– Да, но почему?
– Потому что он – великий человек. – Дэл посмотрел на Тома так, будто тот признался, что не знает, сколько будет дважды два. – Потому что она его уважает. Потому что ей нравится с ним работать.
– А он ей платит за работу?
– Понятия не имею, и вообще, спроси что-нибудь полегче. Я знаю только то, что родители ее умерли, а живет она с бабушкой в одном из городков неподалеку. Да будет тебе известно, что дядя Коул – местная знаменитость, да и не только местная. Когда-то, много лет назад, он много путешествовал, и люди это помнят. В Холмистом Доле он пользуется всеобщим уважением, даже любовью. Ты читал афиши там, внизу?
– Нет еще, – ответил Том, – я собирался сделать это сегодня.
– Ну, тогда сам увидишь. Где он только не побывал! А потом понял, что зря растрачивает свой талант, и обосновался здесь.
– А сколько Розе лет?
– Она примерно нашего возраста, ну, может, на год старше.
– Тебе она нравится?
– Конечно нравится.
– Очень?
– Что значит – очень?
– Сам понимаешь.
– Ну хорошо. Очень.
– Ты с ней гулял?
– Балда ты, – беззлобно сказал Дэл. – Это же совсем другое.
– Ладно, просто я не так выразился. Твои отношения с ней позволяют тебе поговорить с ней откровенно? О твоем дядюшке, например?
– В общем-то, да, с ней вполне можно поговорить и на эту тему. Вот только бесполезно это: она не знает, что стоит за тем или иным его поручением. Ход его мыслей напоминает.., ну, что-то вроде неимоверно сложной головоломки, в которой Роза, как, впрочем, и все остальные, – лишь один из маленьких фрагментов.