Теперь ни о каком сне не могло быть и речи. Перед глазами все еще стояло ее лицо, сначала расплывчатое, а по мере того, как губы их сближались, все более четкое и прекрасное. Поцелуй этот был ни на что не похож, и, уж конечно, менее всего на поцелуи Дженни Оливер или Дианы Дарлинг.
Роза Армстронг начисто опровергала весь его предыдущий опыт в этой области. Ее всю – хрупкую фигурку, миловидное личико, слова, жесты – окружал некий таинственный ореол; она была неотъемлемой частью Обители Теней, такой же нереальной и непредсказуемой в своей загадочности, как и все, что его здесь окружало. Даже ее просьба верить ей звучала, скорее, требованием. И целоваться она умела гораздо лучше всех его подружек. Лишь эта ее несколько неожиданная чувственность была в ней вполне реальной, отнюдь не мистической.
Он лежал на своей узкой постели, мысли его блуждали.
Верить ли в ее искренность? Дэл – всего лишь ребенок… Он сомкнул веки, и в тот же миг перед ним предстала отвратительная своею извращенностью картинка: Роза Армстронг в компании подонков мистера Пита, в обнимку с толстобрюхими, бородатыми Сидом и Торном. Том потряс головой, стараясь прогнать видение, потом опять зажмурился и снова увидел ее, на этот раз с Дэлом.
Промучившись таким образом с полчаса, он сбросил одеяло и поднялся. Комната словно давила на него, лишала покоя. Не зная, чем еще заняться, он в конце концов решил написать матери. В тумбочке он как-то заметил бумагу и конверты. Все так же, в нижнем белье, он сел и принялся писать:
"Дорогая мамочка!
Я очень по тебе скучаю и по папе тоже, как будто он жив и скоро я, вернувшись домой, опять его увижу. Думаю, такое чувство меня будет преследовать еще довольно долго.
Мы с Дэлом доехали нормально, а вот перед нами поезд попал в жуткую аварию. Место, где мы с ним сейчас находимся, вероятно, самое удивительное из всех, что существуют на земле. Дядя Дэла – настоящий волшебник, такой, что с ума можно сойти. Он все время повторяет, что и я могу стать великолепным магом, но как, раз этого – быть таким, как он, – мне не хочется совершенно.
Я очень хочу домой. Поверь, это не просто тоска по дому, все гораздо серьезнее. Если мне удастся выбраться отсюда, сможешь ли ты вернуться раньше, чем планировала? Наверное, ответ твой я получу не раньше чем недели через две, но очень тебя прошу…"
Нет, так не пойдет. Он скомкал листок, швырнул его в мусорную корзину и принялся писать все сначала:
"Дорогая мамочка!Потом я все тебе объясню, пока же ограничусь тем, что нам с Дэлом необходимо выбраться отсюда. Можешь ли ты срочно прервать свою поездку и вернуться домой?
Ответ, пожалуйста, телеграфируй срочно. Я не разыгрываю тебя, и это вовсе не тоска по дому. Все гораздо серьезнее.
Целую, Том".
Сложив листок вдвое, он сунул его в конверт, надписал адрес лондонского отеля, где остановилась Рейчел Фланаген, добавил "АВИА" и на всякий случай "СРОЧНО, ВРУЧИТЬ В СОБСТВЕННЫЕ РУКИ", после чего положил конверт на тумбочку. Некоторое время он тупо смотрел на письмо, понимая, что теперь просто обязан уговорить Дэла покинуть Обитель Теней. Отныне он действительно становится предателем, как и говорил маг.
Но ведь они с Дэлом смогут стать магами и без Коулмена Коллинза, для этого вовсе не обязательно отгораживаться от всего мира в компании с полоумным алкоголиком… Мысль эта наталкивалась, однако, на невидимое препятствие. Оно упрямо сверлило его мозг, как он ни старался от него избавиться. Препятствием этим была сама Обитель Теней, его подсознательное влечение к этому дому и к его хозяину, подкрепленное уверенностью Коулмена Коллинза в его, Тома, скрытых невероятных способностях. У тебя идеальный возраст… Двух с половиной месяцев совершенно недостаточно… После того как он увидел, что вытворяет Коллинз, магия целиком поглотила Тома, пусть даже сам он не отдавал себе в этом отчета.
Понимая, что заснуть теперь уже не сможет, Том оделся, положил конверт в бумажник, а бумажник сунул в задний карман джинсов. Некоторое время он ходил по комнате из утла в угол, стараясь вспомнить, что же такое давеча собирался сделать, прежде чем Роза Армстронг заполнила собой все его мысли.
Единственное, что удалось припомнить, – это то, что нужно было на что-то взглянуть… Что-то необходимо было посмотреть… Но вот что именно? Этого он не помнил.
Том опустился на стул – на нем сидела она! – и раскрыл Рекса Стаута. Хватило его лишь на десяток страниц: этот упорядоченный, многословный взрослый мир стал ему вдруг настолько противен, что даже в животе заурчало. А может, это от голода? Том решил спуститься вниз и поискать чего-нибудь в холодильнике. По крайней мере, этого Коллинз ему не запрещал.
Тихонько прикрыв за собой дверь, он проскользнул по коридору. За вращающейся дверью было темно. Интересно, как выглядит комната мага? Такая же строгая и холодная, как у него? Или что-то похожее на спальню Дэла там, дома, в Аризоне: с фотографиями на стенах и различными магическими приспособлениями? Выяснять это у Тома не было никакого желания.
Спуститься вниз, свернуть за угол, в темноту, затем по длинному коридору… Здесь на потолке тускло светилось несколько лампочек. И афиши… Да, точно, он же хотел рассмотреть эти афиши!
Первая была из дублинского театра "Гэйети", с надписью вычурными буквами: "ВЕЧЕР ОЧАРОВАНИЯ И ВОЛШЕБСТВА". Чуть ниже в списке участников представления Том увидел: "ХЕРБИ БАТТЕР, чудо механики – маг и акробат". Еще ниже: "Ассистент СПЕКЛ ДЖОН, МАЭСТРО ЧЕРНОЙ МАГИИ". Дальше, более крупными буквами: "ТАКОГО ВЫ ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛИ – ПОРАЖАЮЩИЕ ВООБРАЖЕНИЕ ВОЛШЕБНЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ, НЕДОСТИЖИМЫЕ ВЫСОТЫ ОККУЛЬТНОГО МАСТЕРСТВА".
В самом низу афиши среди ирландских главным образом имен Том обнаружил надпись, и в самом деле поразившую его: "Великолепный мистер Пит и его помощники "Странствующие друзья ": музыка и безумие "". Том поискал глазами дату и нашел ее в самом верху: 21 июля 1921 года.
Соседняя афиша была на французском и изображала фокусника в черном цилиндре, появляющегося из облака дыма. Уж не отсюда ли Дэл почерпнул идею о том, как начать их представление в школе? Афиша гласила: "МОСЬЕ ХЕРБИ БАТТЕР, ОРИГИНАЛЬНЫЙ ЖАНР. АССИСТЕНТ – СПЕКЛ ДЖОН". И дата: 15 мая 1921 года.
Тут были афиши из Лондона, Рима, снова Парижа, Берна, Флоренции. Кое-где таинственный Спекл Джон предшествовал Херби Баттеру, и практически на всех присутствовали мистер Пит и "Странствующие друзья". Даты варьировались между 1919 и 1924 годами. Последняя была из лондонского театра "Вудгрин Импайр", она гласила: "В последний раз! Любимый наш Херби Баттер, завершая сценическую карьеру, дает прощальное представление! Зрителям гарантируются потрясающие сюрпризы, обмороки от ужаса, мурашки по коже!" Иллюстрацией служило изображение молодого человека во фраке, с правильными чертами лица, парящего в позе ныряльщика – руки вытянуты вперед, ноги вместе – над ошеломленной аудиторией. Подпись внизу указывала на присутствие в качестве ассистентов мистера Пита и "Странствующих друзей". Программа перечисляла номера: "Коллектор; Чудеса ментализма; Отрицание законов гравитации; Пламя; Лед; Коллектор-невидимка; Феномены колдовства, невиданные прежде на английской сцене; Причуды магии" и т, п. Дата представления – 27 августа 1924 года.
Том кожей ощутил какое-то движение: из гостиной в коридор мелькнула чья-то тень. Дыхание перехватило, он резко обернулся.
На него смотрела та самая пожилая женщина Елена. В следующее мгновение она метнулась назад, в гостиную.
– Елена! – крикнул Том. – Елена, ради Бога подожди!
Он вбежал в гостиную – женщина неловко замерла возле дивана, сцепив руки на животе. Ее черные глаза сверлили Тома.
– Пожалуйста, – проговорил он. – Письмо… Почта, понимаешь?
Она опустила руки, но на лице ее не дрогнул ни один мускул. Том вытащил бумажник и показал ей письмо.