Отступив назад, она скорчила сердитую гримаску.
– Инфарктом ты бы не отделался. Я была просто вне себя, ты и не представляешь, что я с тобой едва не сделала.
– Со мной? Что же?
– А вот, взгляни сюда. – Роза грациозно повернулась, и Том увидел на ней туфли на высоких каблуках. – Ты стоял прямо за дверью, так? А теперь смотри, что тебя ожидало. – Наклонившись, она дернула занесенный песком рычаг у самой двери. Раздался лязг металла о бетон, и козырек, на котором он стоял, опрокинулся на шарнирах в воду. – Вообще-то это не ловушка. Когда-то здесь был катер, его поднимали на карниз при помощи лебедки, а спускали на воду вот этим механизмом. Как бы то ни было, нахлебался бы ты вдоволь – здесь достаточно глубоко. Плавать-то хоть умеешь?.. Но ты хорош гусь: заставил меня переплывать озеро туда и обратно три вечера подряд. У меня теперь мышцы как у профессиональной пловчихи.
– Ну, допустим, сегодня-то ты добралась сюда не вплавь, – заметил Том.
Она отвернулась.
– Конечно нет, сколько же можно? Но мне пришлось продираться сквозь чащобу – ты только посмотри, что стало с чулками, да и платье черт-те в чем. – Она приподняла полу с прилепившимися кое-где репьями. – Потом, когда я сидела здесь, на пирсе, ты прошел мимо, на меня даже не взглянул.
– Ну, теперь-то я на тебя смотрю во все глаза. – Он попытался ее обнять. Роза притворно отпрянула, но как бы нехотя подчинилась. – Послушай, что с тобой? Что-нибудь не так?
– А до тебя не доходит?
– Ну, ради Бога, извини. – Том смущенно убрал руки. Она все время отводила взгляд, лица он рассмотреть не мог, но, вероятно, из-за платья она казалась сильно повзрослевшей, ставшей недоступной. – Честное слово, я получил записку только утром, по крайней мере мне так кажется. И получаса не прошло, как я был с Коллинзом и Дэлом там, в лесу.
– Да-да, рассказывай… А который, по-твоему, сегодня день?
– Бог его знает… Подожди, я тут кое-что увидел и хотел показать это тебе, да и сам взглянуть еще раз.
– И что же это?
– Сейчас, сейчас. – Распахнув дверь в домик, он наклонился. – Дерни-ка этот рычаг еще раз.
Роза, отступив, дернула. Бетонная плита, лязгнув, вернулась на место. Том на четвереньках подполз к краю и заглянул вниз.
– Я, кажется, тебя спросила, какой, по-твоему, сегодня день, – напомнила Роза.
– Что-то я теперь не вижу… – пробормотал Том. – Ты что сказала? День? Я уже, честно говоря, ни в чем не уверен.
Наверное, вторник или среда.
– Сегодня суббота.
– Суббота?! – Том, пораженный, уставился на девушку.
Высокая и хрупкая, выглядела она тем не менее очень женственно, совсем не как подросток.
– Ну а месяц какой? – насмешливо продолжала она. – Какая неделя?
– Да подожди, мне тут надо кое-что найти. Ведь я же точно видел. – Он еще раз заглянул в мутно-темную воду. – А черт…
– Ну, нашел?
– Нет.
Тем не менее он отпрянул точно ошпаренный.
– Врешь, нашел.
Том поднялся с колен:
– Хорошо, так какая же сейчас неделя? Какой месяцы – А сам-то ты как думаешь?
– Я думаю, начало июня, шестое или седьмое. Ну, может, даже десятое.
Она задумчиво потерла нос.
– Бедный, бедный Том… Ты, значит, полагаешь, что сегодня десятое июня? – Кончиками пальцев Роза провела по его щеке, и у Тома в этом месте забегали мурашки. – А что ты все-таки увидел там, внизу?
– Скажи мне для начала, какой сегодня день.
Ее улыбка блеснула в лунном свете.
– Вообще-то точно я не знаю, но, скорее всего, первое июля. А может, и второе.
– Июля ?!'Ты хочешь сказать, мы провели здесь уже месяц?
– Именно, – кивнула Роза.
Она испытующе посмотрела на него. В глазах ее читалось такое сочувствие, что ему снова захотелось ее обнять.
– Как ему это удается? – ошеломленно спросил Том.
– Удается, и все тут. Однажды летом он сделал так, что у Дэла шесть или семь недель пролетели как один день. Он как раз тогда сломал ногу.
– А потом приехал Бад Коупленд, – вставил Том.
Роза подняла брови:
– Так ты про это знаешь? Ах да, конечно, Дэл, должно быть, рассказал тебе… Правильно, это случилось как раз тем летом. Он не хотел, чтобы Дэл… Нет, этого я тебе сказать не могу. Пока не могу.
– А что произошло?
– Вон та железная лестница… Она обрушилась.
– Нет, что ты не можешь или же не хочешь рассказать мне?
Улыбка осталась на ее лице, но оно чуть посуровело.
– Спроси у Дэла – может, он что-нибудь и вспомнит.
Пойми, Том, я действительно сказать про это не могу. Не обижайся.
Она сделала несколько шагов к воде и снова повернулась к нему. Том понял: какая бы здесь тайна ни была, она ее ни за что не откроет. Сейчас, по крайней мере.
– Том, я долго не могу здесь оставаться, – мягко произнесла она.
– Хочу поцеловать тебя. – Решимость сохранить тайну делала Розу еще желаннее. – Хочу тебя обнять.
– Пожалуйста, не сейчас. Мне нужно кое-что тебе сказать, а это может все испортить. Кроме того, у меня мало времени. Я опять ему понадобилась.
– Прямо сейчас? – Он сделал к ней несколько шагов.
Роза кивнула. Хорошо хотя бы то, что она от него не отшатнулась, подумал Том.
– Зачем?
– Поговорить. Он любит со мной время от времени беседовать. Утверждает, что я помогаю ему размышлять вслух.
– Но это же замечательно. Ты сможешь рассказать мне и Дэлу…
– Правильно, – перебила она Тома. – Именно за этим я и послала тебе записку: мне удалось выяснить кое-что. Впрочем, теперь ты и так узнаешь это, достаточно дождаться ночи.
– Но пока мне не известно ничего, – заявил Том.
Она взяла его за руку.
– В общем, он готовит еще одно представление, на этот раз действительно завершающее. Причем с участием тебя и Дэла. Если мы решили бежать, думаю, лучше всего сделать это прямо перед представлением, когда все будут очень заняты.
Она сильнее сжала его руку. Том ощутил, как по ней перекатываются теплые волны.
– А самое главное – он задумал нечто совершенно грандиозное, нечто, как мне кажется, опасное. По его словам, ты встанешь перед выбором: либо крылья, либо песня. Ты в курсе, что это означает?
– Эти слова я уже слышал от него однажды, но что бы это значило, понятия не имею.
– Он говорит, что Спекл Джон выбрал песню, а он ее у него отнял, так что тот остался ни с чем. Думаю, нам надо поспешить, прежде чем…
– Прежде чем станет ясно, что все это значит, – закончил Том, чувствуя, как его охватывает страх.
– Вот именно.
Роза уронила руку. Том, подавшись вперед, взял ее ладони и поднес к губам. Внезапно он ощутил дрожь: перед глазами встала девушка в красном плаще, с плетеной корзиной, бредущая по лесной тропинке.
– Том, у меня ужасное предчувствие, – сказала вдруг Роза. – Мне кажется, что я тебя затягиваю все глубже и глубже в какую-то пучину. Но я должна подчиняться ему, чтобы он ничего не заподозрил. Верь мне.
– Бог ты мой, я не просто тебе верю, я…
Договорить он не успел – Роза очутилась в его объятиях, губы ее жадно впились в его рот. Ноги девушки обхватили его, маленькие холмики плотно прижались к его груди. Том, запустив пальцы в ее волосы, потонул в поцелуе. Эрекция, которую он еще ни разу не испытывал, ошеломила его, он издал протяжный стон, чувствуя слабый аромат духов и чисто вымытых волос, ощущая ее всю. Она была той девушкой, что Коллинз показал ему в окне. Раньше он гнал от себя эту мысль, но теперь понял, что были две разные Розы Армстронг: одна – вот эта, в зеленом платье, а вторая – обнаженная, в окне, воздевшая руки, чтобы он мог рассмотреть всю ее, до глубины души потрясшая его, напуганного, продрогшего до костей на пронизывающем ледяном ветру.
– Ты мне позвоночник сломаешь, – шепнула Роза ему между губ.
Том сплел пальцы у нее на затылке.
– Мы не можем… – Она запнулась.
– Не можем что?
– Мы не можем любить друг друга. Только не здесь.
Сердце его чуть не выскочило из груди. Не здесь! Том снова издал стон. А он боялся, что его столь ярко выразившее себя желание обладать ею напугает или, еще хуже, оттолкнет от него девушку. Не здесь…