Она застонала от бессильной ярости. «Боги! За что вы помутили мой разум?! Как же я решилась положиться на слепую удачу в игре, где на кону оказалась моя собственная жизнь? Это же Логово Белой Волчицы! Ведь знала, что сюда не первый год заманивают самых удачливых из воров. И до меня многие наверняка уже пытались бежать. Да они на ловле беглецов поднаторели!»
Она устало вздохнула, подошла к решетке, взялась ладонями за толстые прутья и прижалась к ним пылающим лицом. За ними два воткнутых в землю факела образовывали островок света, окруженный кустами. Вдаль убегала посыпанная песком дорожка. Вулоф сидел в локте от решетки и не мигая смотрел на нее. Казалось, зверь чувствовал, что творится в душе пленницы, и жалел ее. Соня не сомневалась, что волчья стая помогала поймать ее, но не сердилась на зверя. Быть может, потому, что понимала: он всего лишь невольник, которому просто некуда деваться. В отличие от людей…
Она невесело улыбнулась ему, как товарищу по несчастью. Волк нервно потоптался на месте, но взгляда не отвел.
— Меня убьют? — спросила девушка.
Зверь судорожно глотнул. Он явно волновался.
— Накажут…— хрипло прорычал он.
Накажут! Соня непроизвольно сжала решетку
побелевшими от напряжения пальцами. Ей впервые стало действительно страшно. Альрику ведь тоже… Наказали!
«Что же ты наделала, Соня? Ведь еще бритунка говорила о том, что не стоит торопиться с побегом. Быть может, следовало дождаться первого задания, но не из Логова, не из долины Волчицы, где за каждым деревом притаились стражи! Почему же ты перестала прислушиваться к голосу разума? Уж в любом случае, раз решилась на побег, следовало затаиться до рассвета, когда глаза не подведут, а не бродить по ночному лесу…»
Соня простояла у решетки до самого утра. Она не заметила, как один за другим потухли оставленные людьми Севера факелы и окружающий мир погрузился во тьму и тишину. Всего один раз ей показалось, что она услышала в темноте какой-то шорох, но Вулоф тут же насторожился и недовольно заворчал. Все стихло, и Соня вернулась к своим невеселым мыслям. Она продолжала ругать себя, пока небо на востоке не заалело.
Через некоторое время невдалеке послышались шаги, вслед за которыми раздался громкий удар колокола, заставивший пленницу вздрогнуть и очнуться. Начинался новый день. Что он принесет ей?
Вновь послышались шаги, легкие и торопливые. Кто-то быстро шел по усыпанной песком дорожке, и Вулоф опять насторожился, но через мгновение, когда увидел подбежавшую Аванту, успокоился. Зингарка метнулась к клетке и, остановившись в шаге от решетки, взялась за прутья.
— Зачем? Ну зачем ты сделала это? — воскликнула она, когда взгляды их встретились.
— Я не могла больше находиться здесь,— устало ответила Соня, пытаясь убедить себя, что это действительно так.
Она вымученно улыбнулась, протянула сквозь решетку руку и погладила подругу по щеке. Та прижалась к ее ладони, и Соня увидела, как глаза девушки наполнились слезами.
— Ну что ты? Не надо,— прошептала пленница.
— Они убьют тебя,— всхлипнула Аванта.
— Нет. Только накажут,— как-то равнодушно ответила шадизарка, и Аванта, не выдержав, разрыдалась.
— Ну что ты? Не надо,— отрешенно повторила Соня, вытирая влажные дорожки на щеках подруги.
Вулоф недовольно заворчал, и почти сразу вслед за этим вновь послышались шаги. Отряд наружной стражи во главе с Вамматаром быстро приближался с южной стороны парка. Когда охранники подошли ближе, Соня увидела среди них и Кучулуга.
С громким шипением решетка ушла в землю. Аванта вскрикнула от неожиданности и отскочила на шаг. Пленница вышла наружу, и Вулоф лизнул ее руку, но Вамматар, не проронив ни слова, строго посмотрел на волка, и тот, опустив голову, поплелся прочь. Следом за ним ушел и гипербореец.
— Иди к своим,— мельком глянув на Аванту, глухо приказал Кучулуг.
Девушка в последний раз посмотрела на подругу и побежала по дорожке парка.
К удивлению Сони, Кучулуг вел себя сдержанно и даже старался не смотреть в ее сторону.
— Идем,— коротко бросил он и направился ко дворцу.
Они вошли в центральное здание и спустились в подвал. Девушка даже не удивилась, попав в уже знакомую камеру. Она остановилась посредине и замерла, молча слушая, как закрывается за спиной дверь и поворачивается ключ в замке.
Факелы, как и в прошлый раз, ярко пылали в держателях на стенах. Соня невольно вздохнула: «Вот ты и вернулась к тому, с чего начинала. И что теперь? Теперь тебя ждет наказание, как сказал Вулоф».
Наказание… Она стиснула зубы, припомнив искаженное ужасом лицо Альрики утром, когда бедняжка вернулась в свою комнату, и опустевший, лишенный жизни взгляд подруги вечером того же дня.
Наверняка, с ней попытаются проделать что-то подобное. Может ли она избежать этого? Скорей всего, нет. Но пусть даже не надеются, руки на себя она не наложит.
Когда Север вошел в покои матери-настоятельницы, Ханторек нервно расхаживал из угла в угол.
— Почему так долго? — раздраженно спросил он.
— Ты звала, повелительница?
Словно не слыша вопроса отца-настоятеля и даже не удостоив его взглядом, Вожак сдержанно поклонился Разаре. Халима увидела, как налилось кровью бледное личико Ханторека, и едва сдержала готовый было вырваться ехидный смешок. Всего-то пара седьмиц прошло со времени проведенного ею ритуала, а как изменился отец-настоятель! Куда девалась его сдержанность? Упорно скрываемая злоба вырвалась наружу, подчинив себе все его существо! Да и внешне он стал другим. Отдаленное сходство с хорьком теперь было явным.
— Да, Север,— ответила Разара, точно так же, как и он, не обращая внимания на пунцового от злости и стыда отца-настоятеля.— Как ты понимаешь, нам предстоит определить судьбу послушницы.
— Конечно, понимаю,— кивнул Север.— Равно как и ответ на этот вопрос не вызывает у меня ни малейшего сомнения.
— И ты, безусловно, уверен в своей правоте? — прошипел Ханторек.
— Ты, как всегда, проницателен, отец-настоятель,— спокойно ответил Север, едва взглянув на Ханторека, словно только что заметил его.
— И что же ты предлагаешь? — поинтересовалась мать-настоятельница.
— Отпустить ее.— Север пожал плечами.— Чего ж еще? Пусть вернется в свою комнату, выспится, а завтра с утра отправляется на занятия.
— Благодетель…— хмыкнула Халима негромко, но так, чтобы ее слышали остальные.
Разара кивнула, но не успела и рта раскрыть, как вмешался Ханторек.
— Похоже, Вожак готов простить рыжей послушнице любую провинность! — воскликнул он.
— Вовсе нет,— равнодушно возразил Север.— Просто не вижу ее особой вины. Она поступает так, как должен поступать нормальный человек. Любой личности невыносима неволя. Она же, несомненно, личность сильная, хотя, быть может, и не осознает своей силы. Но именно потому так ярок ее протест. Я был бы разочарован, поступи она иначе.
— Ах вот как! Личность! — закричал Ханторек, всплеснув руками.— В Логове нет личностей, кроме настоятелей и наставников! Послушникам же еще только предстоит заслужить право на уважение.
— Оставим пустые споры! — оборвала его Разара.— Что ты предлагаешь? — Она обернулась к отцу-настоятелю.
— Казнить ее перед строем послушников! — брызжа слюной, заверещал он.— Чтобы у других никогда больше и мыслей о побеге не возникало!
— Никогда? — удивленно переспросил Север.— Никогда — это слишком долго,— усмехнулся он,— А ты не боишься, что своей жестокостью мы и остальных заставим думать о побеге? Если не сейчас, так на первом же задании?