— Остынь! — прикрикнул он на разбушевавшуюся девушку.— Никакое умение еще не приходило к человеку само! — И ушел, оставив ее в одиночестве.
Хорошо еще, что случилось это, когда Хэлдир находился в отлучке, так что о позоре ее так никто и не узнал. Зато этот случай в который уже раз заставил ее задуматься о причинах собственного поведения. Какая муха ее вдруг укусила?
Перебрав в памяти несколько последних дней, Соня чуть не подпрыгнула, настолько нелепой показалась ей мысль, внезапно посетившая ее. О боги! Да она просто пыталась понравиться ему, но сама осталась недовольна собой. «Дура! Чем ты хотела его удивить, что могла показать такого, чего он не сумел бы проделать сам, причем во сто крат лучше, чем ты?!» Неужели она влюбилась?
«Ну нет! — едва не выкрикнула она вслух и тут же осеклась.— Или все-таки да?»
После этого случая она как-то погрустнела, и, хотя вести себя начала более спокойно, мужчины встревожились. Север, что уж совсем на него не походило, пытался растормошить девушку, словно соскучился по ее безумным выходкам, но развеять ее грусти так и не сумел. Тем не менее он не оставлял попыток выяснить, что с ней произошло. Она чувствовала его тревогу, ощущала заботу и находила в них какое-то странное мрачное удовлетворение, которого сама стыдилась, но от которого не находила сил отказаться.
Зато кошмары по ночам прекратились, и этого Соня уж никак не ожидала, хотя, что уж тут скрывать, радовалась неожиданно обретенному спокойствию. Каждый вечер разглядывала она тайком портрет Севера и после этого ложилась спать, надеясь, что вот сегодня серая фигура появится, она сдернет с нее капюшон, и все встанет на свои места. Дни, однако, шли за днями, а нужный сон так и не приходил.
Крысенок рос, казалось, с каждым часом становясь все смышленее. Он уже свободно бегал и все чаще просился на руки к людям, иной раз просто затем, чтобы, найдя местечко поудобнее, свернуться клубочком и заснуть. Такое, однако, ему удавалось проделать не часто, и тогда он укладывался между огромными волчьими лапами, а то и просто устраивал в густой всклокоченной шерсти подобие гнезда. Одним словом, он рос, а Вулоф с Вилвой отдыхали.
В один из дней Соня освободилась пораньше. Накануне вечером Хэлдир принес давно заказанные ею краски с кистями, так что теперь девушке не терпелось взяться за работу. Краски разводились водой, маслом Соня писать не умела, так что, попади ее работа в реку, и все труды пошли бы насмарку. Подарок Севера оказался очень кстати.
Соня сняла с себя медальон, с которым теперь не расставалась ни днем, ни ночью, раскрыла его, как книжечку, и поставила на дно перевернутого кубка. Зеркало оказалось как раз на уровне ее глаз. Она задумчиво посмотрела на свое отражение. Все так же красива. Пожалуй, даже еще красивее, чем прежде, вот только во взгляде появилась едва заметная грустинка… Девушка невесело подмигнула своему отражению.
«Вот так-то, милая,— заметила она своему миниатюрному двойнику.— Многое довелось мне испытать с тех пор, как мы в последний раз виделись с тобой».
Соня вздохнула и принялась за работу. Краски оказались хорошими, не говоря уж о кистях, так что постепенно она увлеклась и даже начала что-то тихонько мурлыкать под нос. Работала она, как всегда, быстро, и оттого, что все получалось, ее настроение заметно улучшилось. Солнце еще не село, а она уже закончила свой портрет и теперь ждала, когда краска подсохнет. По крайней мере, именно в этом пыталась она убедить себя, гладя на портрет Севера.
— Здорово! — услышала она над самым ухом его голос и вздрогнула, словно очнулась от сна.— Сам-то я совсем рисовать не умею.
— Правда?! — улыбнулась девушка и тут же погрустнела.— А мне почему-то кажется, что ничего у меня не получится из этой игры в гляделки.
— Даже не думай об этом! — возразил Север.— Когда берешься за дело, нужно верить в себя, и тогда все обязательно пойдет как надо.
— Перестань разговаривать со мной как с девчонкой! — Ее глаза гневно сверкнули.— Верить, не верить! Я вот уверена, что вы с Хэлдиром что-то скрываете, и не сомневаюсь, что раскрою эту тайну и тайну того места, где мы сейчас находимся!
— Значит, так оно и будет,— спокойно согласился Север.
— Вот и рассказывай! — потребовала она.
— Но я же не сказал, что все сбудется немедленно,— резонно возразил он.— Если это не пустое любопытство и желание твое пройдет проверку временем, узнаешь все. Непременно узнаешь.
— Послушай, Север,— успокоившись, заговорила она,— а тебе не кажется, что нехорошо постоянно, вольно или невольно, поминать в разговоре со мной некую тайну, намекать на нее, и всякий раз уходить от ответов на прямые вопросы, уверяя, что мне просто послышалось? — Она испытующе заглянула ему в глаза и продолжила: — Вы что, меня за дуру принимаете?!
— А что ты имеешь в виду?
— Да сидели мы как-то с Хэлдиром и любовались красотами этого места, а он возьми да скажи, что это место создано по образу и подобию вашей с ним родины. Ну и что ты на это скажешь? — Она победно посмотрела на Вожака.
— А он что сказал? — невозмутимо спросил тот.
— Он что сказал? — повторила Соня и поморщилась.— Он тут же оговорился, что место создано богами, только слишком уж поторопился поправить себя.
Девушка остановилась в напряжении, чувствуя, что не зря затеяла этот разговор и должно произойти нечто важное. Она понимала, какая внутренняя борьба должна сейчас происходить в душе Севера, и не сводила с него глаз, не собираясь уступать. Она напряженно ждала его ответа, но ей и в голову не приходило, что Вожак думает совершенно о другом. Он изо всех сил пытался понять, не лжет ли девушка, не решила ли хитростью узнать то, о чем с ней не желали разговаривать напрямик. Конечно, они не должны были допускать ни намеков, ни недомолвок. Он признавал это, но все равно не мог рассказать ей того, что она жаждала услышать. Хотя, если девушка сказала правду и Хэлдир проболтался, то теперь и не поймешь, что опаснее: продолжать скрытничать, распаляя ее любопытство, или все-таки рассказать хотя бы часть правды. Придется поговорить со стариком. Он развернулся и вышел из дома.
Оставшись одна, девушка едва ли не зарычала от ярости: опять ничего не получилось! Она возбужденно мерила шагами комнату, то подходя к отворенному окну, то удаляясь от него. Она пыталась успокоить себя, повторяла, что ничего страшного не произошло, но получалось даже наоборот: каждый приведенный ею разумный довод лишь усиливал раздражение.
И тут она услышала негромкий разговор. Похоже, Вожак, выйдя из дому, столкнулся с Хэлдиром и что-то обсуждает с ним. Соня прислушалась — так и есть. О чем они говорят? Она замерла и прислушалась, но разобрала только пару раз произнесенное «Соня» и название «Ак Сал», после чего голоса быстро стихли, и девушка поняла, что они решили отойти подальше от дома.
Соня разозлилась еще больше. Сейчас она им покажет! Обоим!
Однако она не бросилась на них, как разъяренная львица, а неслышно открыла дверь и тихонько выглянула наружу. Так и есть — они просто отошли к западной оконечности озера, к истоку ручья, чтобы она не видела их из окна, а шум воды заглушил слова. Тогда девушка через силу улыбнулась и, сохраняя спокойствие, направилась к ним. Конечно, они сразу заметили ее и умолкли… Но это было уже не важно. Оба поняли, о чем она собирается говорить с ними.
Хэлдир смотрел на нее смущенно, и за это она тут же простила ему все. Рядом со стариком, чуть правее, стоял Север и мило улыбался ей, словно старый приятель после долгой разлуки.
Подойдя ближе, Соня небрежно кивнула старцу и вдруг бросилась на Севера, явно намереваясь спихнуть его в воду. Затея, однако, провалилась. Он всего лишь слегка нагнулся и немного подался в сторону, но этого почти неуловимого движения хватило для того, чтобы в озеро полетела она сама. Еще не упав в воду, она поняла уже, что опять проиграла и попыталась хотя бы зацепить Вожака рукой, чтобы искупать и его, да не достала. В следующее мгновение ледяная вода обожгла ее.