Ганна резко развернулась и пошла прочь. На ее щеках блестели слезы, и Чалонер видел: она разрывается надвое — ей нужна была помощь человека, с которым она не желала иметь ничего общего. Йорк с минуту смотрел ей вслед, потом жестом предложил Чалонеру присесть рядом с ним на ствол упавшего дерева.
— Она не верит, что ее мужа убил Уолдак — и я тоже не верю.
— Из-за того, что Уолдак едва ли мог тогда быть пьян?
Йорк кивнул.
— Он в рот ничего, крепче воды, не брал. Законники в суде сыграли на том, что Брауна команда не любила, и любой матрос — в том числе и Уолдак — рад был бы при случае вышибить ему мозги. Ганна этому не верит, хотя это правда. Вы плавали с Брауном, и согласитесь, что я прав: он из команды все жилы выматывал.
— Так, может быть, Уолдак убил Брауна, будучи трезвым, но надеялся спастись от петли, заявив, что действовал спьяну?
— Уолдак был не настолько глуп: он знал, что опьянение — не оправдание.
— А почему его вообще обвинили?
— Потому что он имел несчастье оказаться на месте преступления. Браун нанял его и еще одного моряка по имени Твилл телохранителями. Но ведь у обоих были при себе ножи и кортики, так зачем бы ему хватать камень, когда под рукой более привычное оружие? К тому же, Уолдак был жаден и ни за что не убил бы Брауна, не получив от него сначала обещанные два шиллинга. Если бы Брауна убили в ту ночь на «Розовом кусте», я бы заподозрил Уолдака наряду с остальными. Но здесь, не получив обещанной платы? Ни в коем случае!
— Как зашла речь о встрече с Хэем?
Йорк вздохнул:
— Прошлой зимой Хэй подрядил мой корабль доставить груз свинцовых труб из Ирландии. Мне такой груз показался странным, вот я и заглянул в несколько ящиков. В них были мушкеты. Ясное дело, никто не повезет в Лондон оружие, если у него на уме нет ничего дурного, вот я и решил разведать, что происходит. Я надеялся, за проявленную инициативу меня наградят, дав под команду приличный корабль, а не ту дровяную баржу, которую теперь подсунул мне флот.
— И?.. — поторопил Чалонер, когда Йорк замолчал.
— И я пригласил Хэя пообедать и, прикинувшись пьяным, завел кое-какие изменнические разговоры. На следующий день меня пригласили сюда, в дом Бермондси, познакомиться с людьми, которым тоже не по вкусу нынешняя власть. Жаль, но выяснить их личности мне не удалось. Я уже собирался бросить это дело, когда Хэй предложил пригласить в их общество еще кого-нибудь из моряков с тем же образом мыслей.
— Зачем?
— Думаю, так я должен был доказать преданность делу. К тому же капитан корабля — ценное приобретение для мятежников. Как-никак почти на всех морских судах есть пушки.
— И вы доверились Брауну?
Йорк кивнул.
— Он один из немногих, кому я доверяю… доверял. Он должен был помочь мне вызнать их имена, а потом мы бы передали сведения главе разведки, Уильямсону — он ведь в правительстве отвечает за подстрекательство к мятежу.
— Вы уверены, что Браун считал хорошей идеей сорвать планы Хэя?
Йорк выпучил глаза:
— Ясное дело, уверен! Браун был не из предателей! Думаете, я позвал бы его, если б сомневался? Он, конечно, ворчал на бестолковое правительство, да ведь кто не ворчит?
Чалонер потер подбородок. Может, пьяные откровения Брауна на борту «Розового куста» так и следовало понимать — как возмущение неумелыми действиями правительства? И Браун оставался верен королю?
— Итак, его убили прежде, чем он успел вам помочь, — сказал он. — Где были вы, когда это случилось?
— У меня лошадь захромала, и я опоздал на встречу. Когда я подоспел. Браун уже умирал, а заговорщики большей частью разошлись. — Йорку явно было не по себе. — Для меня это слишком уж грязное дело. Я теперь исполнил свой долг — рассказал правительственному агенту о заговоре, а большего от меня и ожидать нечего. Я вернусь на свой корабль и…
— Ты останешься и поможешь Томасу! — резко перебила незаметно вернувшаяся Ганна. Она уже справилась с собой, хотя была бледна. — Ты представишь его Хэю как человека, желающего присоединиться к восстанию, и останешься с ним, пока он не соберет достаточно улик, чтобы отправить их всех на виселицу. Это собирался сделать Джон — по твоему наущению, — а теперь это сделаешь ты.
Йорк утер лоб грязным платком.
— Я ведь думал, у Хэя с его приспешниками денег больше, чем мозгов, и будет нетрудно просочиться к ним и положить конец их замыслам. Господи Боже, лучше бы я не совался в это дело!
— Однако ты сунулся, и теперь придется с ним разобраться, — сурово возразила Ганна. — Расскажи Томасу, что ты устроил.