Впервые в жизни Жаклин не могла принять никакого решения. От отчаяния ей захотелось разрыдаться.
Жан проводил ее в замок. Он с тоской и нежностью смотрел на нее и понимал, что судьба, выбирая между самостоятельностью и беззащитностью, выбрала для Жаклин самостоятельность. К ней трудно было пробиться сейчас. Взгляд ее был сосредоточен и непроницаем. «Если она когда-нибудь согласится быть моей женой, я, пожалуй, окажусь у нее под каблуком», — подумал он обреченно.
— Может быть, мне пойти с тобой? — спросил он. — Элен доверяет мне более, чем всем окружающим…
— Спасибо, Жан. Не стоит. Если меня приведешь ты, это будет означать для нее разрыв ваших отношений. А любой разрыв мучителен. И совсем некстати сегодня. Возвращайся к себе. — Жаклин поняла, что ее слова прозвучали слишком сухо, и неловко поцеловала его в щеку. — Возвращайся к себе, — более тепло повторила она.
Он изобразил улыбку на лице и кивнул. На душе у него было горько.
— Приходи ко мне после разговора, — предложил он.
Но Жаклин только отрицательно покачала головой. Через минуту она резко, даже не постучав, открыла дверь в апартаменты мадам Брассер.
Мадам Брассер, работавшая за компьютером, резко обернулась. На пороге стояла та девушка, Жаклин, которая показалась ей подозрительной при знакомстве и которая зачем-то пробралась ночью в лабораторию… Ее опекал Жан. У девушки был весьма решительный вид.
— Может быть, вы ошиблись дверью? — спросила мадам Брассер.
— Я пришла к вам, — сказала Жаклин без всякого выражения.
— Не слишком удачное время для визитов, — в тон ей откликнулась мадам.
— Наверное. Но вдруг это важно.
— Я вас слушаю.
— Ваша дочь хочет вас видеть.
— У меня нет дочери, — ровно сказала мадам Брассер.
— Зато ей кажется, что у нее есть мать. Она не оставила этой надежды. Даже когда видела, как ваш гроб опускают в землю.
Что-то еле заметно изменилось в лице мадам Брассер.
— Вы бредите, — сказала она.
— И это — последнее ваше слово?
— Откуда вы взялись?
— Из Лиона. Где вас помнят и любят.
— Вы пришли издеваться надо мной?
— Издеваться? В пору плакать, когда видишь страдания девочки, которую бросила родная мать.
— Послушайте… Жаклин, если не ошибаюсь? Вам не кажется, что наш разговор несет в себе оттенок абсурда? Вы что-то хотите от меня?
— Я хочу, чтобы вы, наконец, освободили вашу дочь от ее мучительных и болезненных сомнений. Она ничего не требует. Она просто хочет убедиться в своей вере, которая была с ней на протяжении десяти лет. Ей нужно совсем немного, согласитесь.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Вам даже не интересно посмотреть, какой она стала?
— Каким может стать психически безнадежно больной человек? — вдруг с горечью проговорила мадам Брассер.
— У вас неверная информация, — молниеносно отпарировала Жаклин. — Барбара, конечно, не очень уравновешенна, как, впрочем, большинство молодых девушек, но она отнюдь не безнадежно больна.
Мадам Брассер в упор посмотрела на Жаклин.
— Так что же вы хотите от меня? — глухо повторила она.
— Барбара сейчас в гостинице, в Беатензее Она не уедет обратно в Лион, пока не узнает тайну своей матери. Небезызвестный вам Пьер Грати представляет для нее серьезную опасность. Он пытался убедить ее в том, что все ее надежды — сущий бред и фантазия. Он поселил вашу дочь у себя и стал колоть ей наркотики. Я не знаю, каковы были его дальнейшие планы. Барбаре удалось сбежать от него, но она собирается вернуться в замок, потому что хочет знать правду. Больше ей ничего не нужно. Все эти годы она жила одной мыслью — что ее мать жива. Ей ничего не нужно от вас, поверьте. Только чтобы вы были живы. Это так немного, не правда ли?
Лицо мадам Брассер казалось совершенно застывшим.
А Жаклин стояла неподвижно, как снайпер на позиции, хотя больше всего ей хотелось сейчас… Ей хотелось упасть на кровать лицом вниз и ничего не видеть…
— Сядьте, — сказала мадам Брассер хриплым голосом и прошла в другую комнату.
Жаклин огляделась и присела у стены на стул с высокой прямой спинкой. Она сложила руки на коленях, как примерная школьница, и стала терпеливо ждать.
Мадам Брассер появилась минут через пять, ее макияж был слегка подправлен.