Тот, который был постарше и помассивнее, шагнул к ней навстречу и галантно произнес:
— Мы рады видеть вас в нашей «Счастливой обители»!
— Угу, — сказала Жаклин, — мир вам, и пусть она процветает. — Она снова постаралась улыбнуться поглупее. — Какой следующий номер программы?
Охранники переглянулись. Тот, который был помоложе, еле сдержал смешок.
— Милости просим! — сказал старший. — Кого мы должны благодарить за любезный визит?
— Господа Бога… Вы тут все такие?
Охранник, кажется, немного обиделся, но не перестал улыбаться:
— Мы тут все рады гостям.
— Ну а я обожаю ходить в гости. Если вы хотели спросить, кто я такая и какого черта сюда приехала, то так и надо было спросить. Я не люблю церемоний.
— Можно и так, только мы не привыкли грубить очаровательным гостьям с порога, — встрял молодой и был одарен зверским взглядом старшего.
— А не очаровательным?
— Для нас любой гость — большая честь, — елейно высказался первый охранник.
— Ну и слава Богу. А то я уж было подумала, что вы с порога, как вы выражаетесь, станете проверять мой банковский счет.
Охранники переглянулись.
— А что, с ним что-нибудь не так? — поинтересовался молодой и получил пинок от своего партнера.
— А что, это вас беспокоит? — в тон ему произнесла Жаклин.
— Никоим образом, — твердо ответил старший охранник. — Если вы не хотите представиться нам, мы будем звать вас Прекрасной Незнакомкой.
— Называйте, как хотите. Я не собираюсь навязывать вам своего общения.
Охранники сделали вид, что обиделись. Но тон, кажется, был выбран верно. Только очень важные фигуры могут позволить себе такое вот обращение не только с обслугой, но и вообще со всеми окружающими. Жаклин переняла эту манеру у американцев, а потом заметила, что и в Европе, чем богаче и влиятельнее человек, тем он более непринужденно и безответственно общается с людьми, мало заботясь о том, не оскорбляет ли он кого-либо своим поведением. Она почувствовала перемену в отношении охранников и явно растущее почтение к ее персоне. Первый этап был пройден. Кредитоспособность и социальная принадлежность была оценена по достоинству, о чем, она надеялась, будет сообщено и хозяевам. Оставалась проблема болезни. Не слишком ли она нормальна для успешного внедрения в это заведение? Хотя почему нормальная миллионерша не может позволить себе прихоть отдохнуть в клинике для душевнобольных? Ради экзотики или расширения своего кругозора? Да, здесь прокола тоже, пожалуй, не будет. Впрочем, посмотрим, сказала себе Жаклин.
Может быть, имеет смысл прямо признаться, что она ищет Барбару Деново?
Между тем старший охранник сделал знак молодому, и тот достал из недр кожаного камзола обычное переговорное устройство. Жаклин хмыкнула.
— У нас в гостях Прекрасная Незнакомка — произнес охранник. — Да… Да. Нет, не думаю. Да, мсье. Хорошо, мсье. Первая. В крайнем случае, вторая… Хорошо, мсье.
Он отключил устройство и обворожительно улыбнулся Жаклин.
— Вашу машину я поставлю в гараж, с вашего позволения. И провожу вас. Ваши вещи?…
— Мои вещи в багажнике, — царственно произнесла Жаклин и бросила парню ключи, которые он с необычайной ловкостью поймал. Жаклин отдала должное его реакции.
Он сидел в гостиной и сквозь стеклянную дверь смотрел, как она раздевается. У стекла была узорная неровная поверхность, слегка тонированная, и от этого фигура и движения девушки приобретали причудливые волшебные очертания, отчаянно возбуждавшие его. Он до конца не мог поверить, что страстная мечта его юности вдруг воплотилась в прекрасную реальность. Он будет прикасаться к ней, ласкать, шептать нежные слова. Возможно, она будет отвечать ему тем же. Их тела сольются в одном безумном, прекрасном и непереносимом порыве, когда мир плывет перед глазами и исчезает в невыразимом и. предельном состоянии высшего существования. Где нет ничего, кроме дыхания ангелов и бесов, кроме порога любви и смерти, кроме того блаженства, после которого обычные человеческие состояния кажутся нелепыми и примитивными и начинаешь понимать, что жить невозможно. Можно только умереть. Он смотрел сквозь стекло, и в его воображении представали волшебные картины прошлого, до сих пор живые и мучительные. Она стоит у зеркала, расчесывая золотистые вьющиеся волосы. Он благодарит случай и судьбу, Бога и дьявола, своего друга и ее, девочку, которая разрешила ему смотреть и не прогнала. Тогда он знал, что она не любит его. Да и как она могла полюбить его?… Теперь все будет иначе. Неважно, что он постарел, обрюзг, не столь силен и страстен, как раньше. Любовь не умерла в нем. Она, стоящая сейчас за хрупкой стеклянной преградой, восстановит его силы, она позволит ему быть пылким и нежным. Она даст глоток жизни, которого он так жаждал все эти годы. Неважно, что он стар, а она молода. Словно бы и не было всех этих лет. Неопытные девушки любят немолодых мужчин. Он позволит ей делать все, что она захочет. Он научит ее искусству наслаждения. И тогда она позволит ему то, чего хочет он. И тогда будет исполнено то, ради чего он пришел в этот мир, в эту жизнь.