Сталкивалась она и с предательством вереде своих, и это было самое тяжелое в ее работе. Такие вещи разъедают душу. Столкнувшись с ними один раз, перестаешь верить всем. А идти на задание и сомневаться в людях, прикрывающих тебе спину…
Да, не за то, что они умеют прицельно стрелять и одним движением руки укладывать врага наповал, не за то, что мгновенно ориентируются в экстремальной ситуации, и не за постоянный риск платят им хорошие зарплаты и государственные пенсии. А за эту, раз и навсегда потерянную и умершую душу, за горькие разочарования в человеческой природе — ибо слишком часто им приходится бороться с преступниками их же средствами.
Но где, же тогда грань между справедливостью и беззаконием? Между добром и злом?
Этой страшной стороны их профессии часто не переносят крепкие и отважные мужчины. Что же говорить о женщине, которая самой природой призвана с любовью, нежностью и терпением относиться к любому человеку? Жаклин поняла, что еще немного — и с ней случится истерика.
— Остановите, пожалуйста, — сказала она шоферу, — дальше я пойду пешком.
— Но это около десяти километров, — возразил он.
— Ничего. Время у меня есть, — и, протянув деньги, она пулей выскочила из машины.
Ветер дул с озера и, несмотря на яркое солнце, было не так жарко. Она шла, опустив голову и засунув руки в карманы, моля Бога, чтобы попутные машины проезжали мимо не останавливаясь. Никого не хотелось видеть не то, что говорить. Жаклин сошла с шоссе и пошла по полю с высокой травой, среди которой пестрели луговые цветы. Она надеялась, что скоро ей станет легче, но тоска все больнее и больнее сжимала сердце. Она остановилась, упала в траву и зарыдала.
Дюбуа искал ее до позднего вечера. Он объехал деревню, заглянул в дом Грати, обошел озеро, расспрашивая местных жителей, а потом вернулся в замок и поднял на ноги охранников. Жаклин как сквозь землю провалилась. Никогда еще окружающие не видели Жана Дюбуа таким растерянным и нервным. Он понял, что не сможет сегодня работать, и отдал распоряжения своим помощникам. Те с удивлением принялись за дело — никогда еще Дюбуа не предоставлял им такой самостоятельности.
Он поднялся на крышу и, переключив прибор на режим ночного видения, взглянул на берег озера. Серебристый «порше» по-прежнему стоял на месте. Значит, Жаклин никуда не уехала. Он не знал, что делать, но чувствовал, что больше нс может вот так сидеть и ждать. Он спустился на лифте в гараж и вывел свой «бентли» из ворот замка.
Когда она проснулась, было уже совсем темно. Земля остыла. Жаклин поднялась на ноги. Она не помнила, как заснула здесь, прямо в траве. Дул сильный ветер. Ни луны, ни звезд — в полной темноте ей не сразу удалось понять, куда идти. Но тут совсем неподалеку послышался звук мотора, и Жаклин определила, в какой стороне находится шоссе. Она выбралась на него и пошла в сторону замка. Тоска не оставила ее, но в голове было удивительно пусто — ни одной мысли, ни капли сомнения.
Все стало на свои места. Жаклин знала про себя, что такая пустота возникает, когда решение принято и ничто на свете не заставит отменить его.
Она прошла достаточно большое расстояние и успела замерзнуть, когда ее ослепил свет фар и раздался визг тормозов. Хлопнула дверца машины, и она увидела бегущего к ней Жана Дюбуа. Жаклин остановилась и усилием воли сдержала себя, чтобы не побежать навстречу. Он остановился в полуметре и хотел что-то спросить… Но увидел выражение ее лица и промолчал. Они постояли так с минуту — молча и сдерживая себя. Но ей показалось, что это молчание длилось целую вечность. Тогда Жаклин сделала шаг сторону и пошла к машине. Он медленно последовал за ней.
Когда машина тронулась с места, Дюбуа тихо проговорил:
— Я волновался. Ты в порядке?
Она отрицательно покачала головой.
— Я могу помочь?
— Нет.
— Жаклин…
— Пожалуйста, ничего не говори. Мне очень плохо, — прошептала Жаклин и, закрыв глаза, отвернулась от него. Он услышал ее прерывистое дыхание, увидел, как она дрожит, и испугался. Дюбуа остановил машину, накинул на Жаклин свою куртку и взял за запястье чтобы прощупать пульс.
Сердцебиение было неровным. Дюбуа мысленно выругался — он никогда не возил с собой аптечки.